Школьная экскурсия в дождливый день
Автор: Анонимная учительница
В конце моего первого полугодия в качестве штатной учительницы биологии, работая в Мидлендсе, я участвовала в школьной экскурсии в Музей естественной истории в Лондоне. Ожидалось, что я прибуду в школу пораньше, чтобы помочь детям организоваться, так как автобусы на экскурсию отправлялись в 8.30. Был холодный и сырой декабрьский день, и в то утро моя машина решила не заводиться. Я вызвала такси, но до школы не добралась как раз к 8:30, когда дети уже были в автобусе и были готовы ехать. Я должна была сходить в туалет перед отъездом, но это ещё больше задержало бы отправление, и мне пришлось бы всем рассказывать, почему и зачем мне нужно было зайти в школу, а не сразу сесть в автобус, задерживая отправление.
Я пыталась убедить себя, равно как и перед уходом из дома, что поскольку этим утром я не пила много кофе, со мной всё будет в порядке, но я теперь знаю, что ни одна разумная девушка с моим маленьким мочевым пузырём никогда не попадёт в автобус, не сходив в туалет перед отъездом. Я также знала, как опасно беспокоиться о том, что ещё больше захочу в туалет, поэтому, извинившись за опоздание, я постаралась выбросить из головы все подобные мысли. Всё было хорошо до 9 часов утра, когда мы выехали на трассу M1, и знак «Услуги через 20 км» вызвал некоторую павловскую рефлексную реакцию и заставил меня сильно захотеть в туалет. Я сказала себе, что нет, это невозможно, чтобы я сильно захотела писить так быстро, всего за каких-то полчаса, скрестила ноги и попыталась успокоиться. Всё напрасно, и 15 минут спустя, когда мы проезжали мимо Службы, у меня всё разрывалось, и я сидела, подложив под себя одну ногу, чтобы уменьшить давление на мочевой пузырь.
На этой части трассы M1 мы должны были проезжать Службы примерно каждые полчаса, и мне казалось разумным, что мы остановились либо на следующем знаке, когда и я буду действительно в нетерпении, и некоторые дети тоже начнут хотеть по-маленькому, либо после, когда я буду уже на пределе, и многие дети уже захотят пописить. В автобусе было не особо тепло, что, как понимаете, никак не помогало моему мочевому пузырю, и я был встревожена, обнаружив, что моя потребность в мочеиспускании возрастала быстрее, чем я того ожидала. К тому времени, когда знак показал, что следующие Службы находятся в 8 км от меня, я действительно уже была готова лопнуть, и мне пришлось прилагать сознательные усилия, чтобы контролировать свой мочевой пузырь, несмотря на то, что я сидела на пятках.
Автобус ехал не очень быстро, видимо из-за детей, почти никогда не выезжал из медленной полосы, и нам потребовалось больше времени, чтобы добраться до этой чёртовой службы, чем я ожидала. Мы должны были остановиться здесь, иначе к тому времени, когда мы доберёмся до следующей зоны обслуживания, я буду в большом отчаянии, согнувшись в виде большой буквы D. Автобус, казалось, замедлил движение, приближаясь к повороту, и я уже думала об облегчении, которое было в нескольких минутах ходьбы, но вместо того, чтобы подать сигнал налево (примечание: в Англии левостороннее движение) и съехать с дороги, автобус выехал, чтобы обогнать пару свернувших грузовиков.
Мысль о том, чтобы остановиться и вскоре оказаться в туалете, вызвала у меня ещё большее желание пописить, и мне пришлось сжимать и держать мочевой пузырь, когда мы проезжали зону обслуживания. Мне пришлось заставить себя потерпеть ещё 30 минут, или скорее 45 минут на той скорости, с которой ехал этот автобус, прежде чем появился следующий шанс попасть в туалет. Тогда нам действительно пришлось бы остановиться, я впадала в отчаяние, продолжая неистовствовать, и я ожидала, что многие дети тоже захотят в туалет. Чтобы ускорить время, я перестала мечтать о туалете, в котором так нуждалась, и начала разговаривать с Джоан Паркер, старшей 30-летней учительницей, с которой я сидела рядом. Она использовала время в пути, чтобы наверстать упущенный недосып, и не приветствовала мой разговор, но я настаивала, так как мне нужно было что-то сделать, чтобы время шло быстрее. Случайно я заикнулась о том, чтобы остановиться где-нибудь по дороге в Лондон.
«Это ваша первая школьная поездка, не так ли?» – спросила Джоан. – «Что ж, есть некоторые вещи, которым не учат в колледже. Во-первых, это количество проблем, которые автобусы с детьми могут вызвать на автострадах. Дети относятся к автостоянке как к детской площадке и почти выскакивают под 30-тонные грузовики, ещё они покупают кучу шоколада, а затем едят его в автобусе, или, что ещё хуже, если их поймают на краже из магазина. Так что вы никогда, никогда не остановитесь где попало, если только вам лично это не понадобится. Мы определённо не останавливаемся сегодня, когда дорога до музея займёт не более двух часов. Некоторым детям может быть немного неудобно, когда мы туда доберёмся, но это ничто по сравнению с тем стрессом и теми неприятностями, которых мы избегаем, поверьте уж мне».
Я могла только притвориться, что согласна с ней, изо всех сил пытаясь скрыть свой ужас перед тем, что она мне сейчас сказала.
«Немного неудобно» – это совсем не то, как я бы тогда описАла своё состояние. Я буквально разрывалась на части в течение нескольких минут, и если на то, чтобы добраться до музея, потребуется ещё час, тогда я была бы в полном беспорядке, отчаянно искала бы туалет, практически делала бы это в свои трусики, что очень-очень «неудобно» действительно. Если бы у меня был выбор, я бы взяла на себя полную ответственность за каждого ребёнка в зоне обслуживания, лишь бы я могла скорее воспользоваться туалетом. Я подумывала сказать Джоан, что не у всех учительниц есть мочевой пузырь, как у слона, и что если я что-то знала о своём классе, то некоторые из них уже были «неудобными», и что с её стороны требовалась лишь небольшая организация, чтобы сделать безопасную остановку на следующих стоянках. Я ничего не сказала, так как вид знака «Сервисы через 3 км» вызвал внезапный резкий спазм мочевого пузыря, который мобилизовал все моё внимание на то, чтобы контролировать его. Я корчилась на сиденье, пытаясь сильнее прижимать руку или пятку между ног, и мой крошечный уровень переполнения всего и вся опустился с «абсолютно отчаянного» до «взрывоопасного».
Я ездила по трассе M1 достаточно раз, чтобы знать, что до центра Лондона и Музея естествознания мы находимся по крайней мере в часе езды, а может, и дольше в этом медленной старой развалине, даже если бы не было пробок. Обычно я бы сказала, что в моём нынешнем состоянии я просто не смогу продержаться ещё целый час, прежде чем не намочить трусики. Я изучала «Позитивное мышление», поэтому я знала, что теоретически всё, что мне нужно было сделать, это поверить, что я могу подождать ещё полтора часа, и я смогу это сделать.
Мне просто нужно было применить теорию на практике. Я была учительницей-практиканткой, всё ещё находясь на испытательном сроке, и было совершенно немыслимо, чтобы я тут же опозорилась, намочив трусики. Так или иначе, я заставила себя терпеть ещё дальше, альтернативы просто не было. Что было хуже, что мне приходилось терпеть, не показывая, что я хочу писить. Ни ёрзать на сиденье, ни сгибаться пополам, положив руки на колени, ни держаться между ног, ни стонать от отчаяния. Я могла только сесть на пятки, но я была готова сидеть спокойно и вести нормальный разговор.
Это был не первый раз, когда я дико хотела в туалет в автобусе, и я начала применять весь свой предыдущий опыт терпения, чтобы пережить это путешествие. Мысли о туалете только усугубили бы ситуацию, мне нужно было отвлечься от необходимости как можно больше поссать, и, возможно, это также ускорило бы время. Было 9:40 утра, так что если бы всё было хорошо и не было бы пробок, мы были бы в Музее естествознания уже через час, но нас легко могли задержать в дороге вплоть до 11 часов. Это была моя цель-максимум, мне нужно было терпеть как минимум до 11:00. Я начала разговор с Джоан, более или менее заставив её отказаться от сна и поговорить со мной. Меня действительно не волновало, о чём мы говорили, главное, чтобы это помогало быстрее скоротать время и отвлекало моё внимание от готового лопнуть мочевого пузыря.
Через пять минут дети стали заметно шумнее, так как им наскучила поездка. Джоан посоветовала мне немного пройтись по автобусу и успокоить самых шумных. Конечно, прогулка заставляла меня сильнее хотеть в туалет, и мне приходилось сводить ноги вместе во время ходьбы. Я регулярно останавливалась, чтобы ругать детей, скорее потому, что мне нужно было в очередной раз скрестить ноги, нежели потому, что они там шалили. Я хотела иметь возможность свести ноги вместе и сделать реверанс, так как желание помочиться становилось очень сильным сейчас, когда я хожу. Две длины автобуса, туда и обратно, и я действительно боролась за свой контроль… Но к счастью, сразу же уселась на пятку, когда вернулась на своё место.
«Господи!» – подумала я. – «Если я сейчас в таком диком отчаянии уже сейчас, кем я стану через час, и когда мне придётся как-то идти от автобуса до музея».
Как бы я ни пыталась поговорить с Джоан и подумать о чём-то другом, мой мочевой пузырь требовал всё большего и большего внимания. Вдоль трассы M1 было так много знаков, которые напоминали мне, как далеко нам ещё предстоит ехать, и моя потребность в мочеиспускании становилась безжалостно хуже для меня. Ах, если бы я только заставила их вести себя нормально без меня, пока я выйду и забегу в туалет, прежде чем мы двинемся дальше. Я десятки раз воспроизводила эту сцену за пределами школы в своём воображении, и каждый раз перед отъездом я находила способ воспользоваться туалетом. Если бы я знала, что должно было произойти, я бы даже пописила за машиной или за углом, или пошла бы поссать в кусты местного парка.
Я была в отчаянии, и даже сидя на каблуках мне приходилось прилагать большие усилий, чтобы сдеривжать подкрадывающееся мочеиспускание. Я начала серьёзно сомневаться в своей способности терпеть до музея, гадая, что, чёрт возьми, я буду делать, если я достигну той точки, когда я начну мочить трусики. Каждая секунда была на счету и на особом внимании, и я начала с тревогой осматривать дорогу впереди на предмет возможных задержек. Каждый раз, когда я видела, как движение на дорогах увеличивается, или как машины впереди замедляют ход, я представляла себе пробку и задержки, прежде чем я смогу добраться до желанного туалета. Большую часть времени я хотела, чтобы автобус ехал побыстрее, за исключением тех случаев, когда мы приближались к очередной зоне обслуживания, когда я молилась, чтобы что-то заставило нас остановиться. После того, как Джоан сказала о том, чтобы не останавливаться, я не могла набраться смелости, чтобы сказать простые слова: «Вы остановитесь на следующей службе, я хочу в туалет, я просто хочу быть в порядке».
Я пыталась придумать сценарий, который заставил бы водитель автобуса остановиться. Может быть, у кого-то из детей «заболел живот», или автобус вышел из строя и требовал ремонта, или даже у него закончился бензин (прим.: тогда ещё не было электробусов). Если бы только водитель сам захотел пописить, или некоторые из детей сказали бы, что не могут больше терпеть, и если автобус не остановится, они нассут в штаны. Если бы только могло случиться что-то такое, чтобы автобус попал в зону обслуживания, то я смогла бы попасть в туалет.
Наконец мы достигли конца автострады, и когда мы подъехали к последней зоне обслуживания, я молилась, чтобы произошло какое-то чудо или несчастный случай, и чтобы автобус остановился там, но этого не произошло. Мы съехали с автострады и оказались на островке лондонского движения. Я уже почти полтора часа хотела пи-пи, большую часть времени сидя на каблуках. Отчаянная, неистовая, страждущая, ёрзающая, используйте любой термин, который вам нравится, я настолько срочно хотела писить, что действительно не знала, сколько ещё я смогу прожить до конца. Давление в мочевом пузыре было ну просто невыносимым. Даже с помощью пятки, и я изо всех сил старалась терпеть. Я стянула руки под ногами, сильнее втягивая пятку в промежность, а также сильнее сжимая бёдра. Я сжимала мочевой пузырь изо всех сил, сколько могла, при этом стараясь не подавать слишком много видимых признаков того, что я хочу в туалет и буквально готова описиться. Каждая дорожная развязка, каждый светофор были потенциальной задержкой, и каждая задержка приближала меня к тому времени, когда я сломаюсь и намочу трусики.
Я хотела крикнуть водителю, чтобы тот ехал быстрее, чтобы прорвался сквозь поток машин, но он ехал медленно и осторожно. Это было почти так, как если бы он хотел заставить меня страдать, замедляясь по мере приближения к светофору, останавливаясь для пешеходных переходов, проезжая каждую неровность и ямку на дороге, которую он только мог найти.
Потребность в мочевыпускании приходила волнами – иногда это было терпимо, и я думала, что у меня всё получится, иногда это была волна отчаяния, и я едва не писилась в трусики, используя при этом все силы, чтобы сдержаться. Я дрожала от усилия, когда это происходило, и один или два раза не смогла остановить непроизвольный стон или вздох, когда я пыталась контролировать свой мочевой пузырь. Сжав свои ручки под ногами, я подтянула опять пятку к промежности и наклонилась вперёд. Почему-то мне просто удалось немного продержаться. Во второй раз, когда я сделала это, снова сумев избежать утечки, Джоан бросила на меня очень забавный взгляд. Я тупо улыбнулась и сказала, что замёрзла из-за того, что слишком долго просидела в холодном автобусе. Позже я поняла, что она никогда не подозревала, насколько я взволнована, потому что она не могла представить, что кому-то, особенно взрослому, действительно может понадобиться в туалет для такого короткого путешествия.
Последняя часть поездки была не чем иным, как чёрным пятном абсолютного отчаяния, когда я боролась изо всех сил, чтобы не написить в мои трусики. Я понятия не имела, где мы находимся и куда поворачиваем, единственное, что для меня имело значение, – это найти силу в мышцах мочевого пузыря, чтобы сдержать моё мочеиспускание ещё на несколько минут. И вот, наконец, автобус остановились на Эксибишн-роуд, выставочная улица. Мы были там! Как-то мне удалось протерпеть до этого момента. Я представляла, что могу оказаться в туалете уже через несколько секунд, но нет, сначала усилилось напряжение мочевого пузыря. Нам пришлось вытаскивать детей из автобуса и выстраиваться на тротуаре в классные группы, следить за тем, чтобы все они получили свои бутерброды и рабочие листы, а затем надо было упорядоченно доставить их в музей. Это займёт много времени, и мне надо было стоять, теперь ничто не помогало мне терпеть. Сидя на пятке, я едва не успела намочиться, так как же, чёрт возьми, я собиралась удерживать свой мочевой пузырь стоя?
Поскольку мы сидели в передней части автобуса, а я занимала место у прохода, мне пришлось выйти первой и следить за тротуаром. Я скрестила ноги, скрутила их в узел, одна ступня зацепила другой голень, чтобы получить максимальное давление в промежности, и, скривив лицо, прислонилась к автобусу, чтобы сохранить равновесие. Должно быть, я выглядела при этом очень странно, но это был единственный способ не брызнуть, поэтому я должна была это сделать. Как только они все выстроились в ряд, мне пришлось пройти вдоль ряда, чтобы привести их всех в порядок. Я была в неистовстве, изо всех сил стараясь контролировать себя, сжимая кулаки в карманах куртки, чтобы найти немного больше контроля, почти в слезах от этого усилия. Дети, которые возились, удерживали меня от туалета, а это было всем, о чём я беспокоилась, поэтому я чуть не закричала от ярости, чтобы они замолчали и вели себя как следует, что и привело их в порядок.
Мы были почти там, за исключением того, что я считала входом. Прямо там, где мы стояли, был ещё один музей. Музей естественной истории был за углом, может быть, в сотне метров, но это мог оказаться и километр, так как я не думала, что смогу пройти и пять шагов, не намочившись. Всё, что я могла сделать, это сосредоточить каждую долю своих сил на мочевом пузыре, и надеялась, что этого будет достаточно, чтобы продержаться ещё хоть немного. Я отдала бы всё, чтобы удержать чем-то промежность при ходьбе, но моя куртка был слишком короткой, чтобы прикрывать меня при этом. Как бы мне хотелось надеть плащ или новое зимнее пальто, ведь оба были достаточно длинными, чтобы прикрыть меня, держащуюся за промежность.
Я была так близко от туалета, но всё же чувствовала, как контроль ускользает, несмотря на все усилия, которые я прилагала. Я хотела остановиться и согнуться пополам, скрутив ноги в узел, я хотела сесть, прижав пятку к промежности, я хотела держаться между ног, я хотела пойти в туалет, но вместо этого мне приходилось гулять по улице, наблюдая за цепочкой детей, делая вид, что со мной всё в порядке. Я почти добралась до входа, но ступеньки, ведущие ко входу, были моим последним препятствием, и небольшая струйка, затем ещё одна, а затем более длительная струя мочи вырвались в мои трусики и начали стекать по ногам.
У двери была проверка безопасности, ещё одна задержка, но, по крайней мере, я могла связать ноги узлом и немного наклониться вперёд и предотвратить дальнейшие утечки. Я пыталась стоять ровно на месте, но мне было неудобно, что мне приходилось продолжать двигать ногами, иначе я бы ещё немного обписилась. Должно было для всех быть очевидным, в каком я состоянии. Всё моё тело было напряжено от попытки сдержать выпуск мочи, я сжимала ноги вместе и покачивалась стоя на месте, я закусывала губы от нестерпимого отчаяния, и агония, которую я переносила, должна была отразиться на моём лице. Как никто этого не заметил, я никогда теперь не узнаю.
К счастью, проверка была поверхностной, так как никто из нас не был похож на террористов. Всё, что я могла подумать, было: «Где туалет? Где туалет? Пожалуйста, покажите мне поскорее, где находятся туалеты. О, пожалуйста, они должны быть прямо у входа».
Рядом с дверью была раздевалка, в которой можно было просто оставить пальто. И никаких туалетов! Я сходила с ума от отчаяния, и мысль о том, что я была так близко к туалету, заставила меня протечь ещё немного. Я чувствовала, что мои колготки были мокрыми почти до колен, но, слава богу, они не меняли цвет, когда были мокрыми, поэтому никто не заметил, что я сделала. Нам всем пришлось оставить свои куртки и пальто в гардеробе, что, казалось, заняло много времени, чтобы попасть на это мероприятие. Я сходила с ума, но с моими ногами, фактически связанными узлом, и руками, сжатыми по бокам, я снова взяла свой мочевой пузырь под контроль, но я знала, что ненадолго.
Я увидела вывеску «Туалеты», внутри музея, и собиралась вести туда свою группу девочек, когда Джоан сказала мне подождать, пока не будет организована вся партия. Пока они это делали, я сходила с ума. Мои ноги снова были скручены в узел, и я тряслась, пытаясь сдержать свою крошку-письку. Никогда в своей жизни я не была такой отчаянной, и я знала, что я была на грани полного срыва, чтобы описиться на глазах у всей группы. Я бы отвернулась от группы и держалась за промежность, но с моими уже мокрыми штанишками это сделало бы перёд моей юбки намокшим.
В конце концов мне велели отвести группу девочек к дамскому туалету. Я была в таком состоянии, что едва могла двигаться, но каким-то образом мне пришлось пересечь зал. Я старалась идти так быстро, как и они, но идти было совсем непросто. На этот раз я не прошла больше десяти метров, прежде чем потеряла контроль и выпустила ещё немного мочи в трусы. Остальная часть пути была чередой подтёков и утечек, так как я просто не могла больше контролировать свой мочевой пузырь. Если бы я была сейчас одна, я бы побежала как школьница, но не смогла это сделать на глазах у детей. Я добрался до женского туалета, с полностью мокрыми трусиками и даже колготками, и немного стекало всё это по ногам. Я думаю, что на полу музея остались следы капель, но не осмеливалась оглядываться назад. Когда я толкнула дверь «Ж», я почувствовала, как ускользают последние остатки контроля над мочевым пузырём. Внутри я чуть не пулей полетела в ближайшую кабинку, захлопнув тут же дверь, когда почувствовала, что мой мочевой пузырь вот-вот рванёт. Я держала руку под юбкой, сильно нажимая на промежность, и почти сумела остановить остальные утечки, пока я не смогла поднять юбку, спустить мокрые трусики и, наконец, позволила содержимому моего накачанного, раздутого мочевого пузыря вылиться наружу. Какое было облегчение! И, ох, какое давление стояло за первым взрывом крошки-письки. Неудивительно, что я протекала, никто не смог бы выдержать такое полное давление мочевого пузыря.
Несмотря на всё моё предыдущее приключение, я не писила слишком долго. Как я уже сказала, у меня маленький мочевой пузырь, поэтому давление упало, и я быстро закончила. Когда мой мочевой пузырь, наконец, опустел, я оценила беспорядок, в котором оказалась. Нижняя часть комбинезона и юбка были немного мокрыми, но это благодаря цвету было незаметно. Мои трусики и колготки промокли. Я вытерла ноги и колготки туалетной бумагой, но мне не удавалось выжать трусики достаточно, чтобы надеть их, не рискуя получить мокрую попу, если сяду. Я завернула их в туалетную бумагу и положила в сумку. Остаток дня мне пришлось обходиться без трусиков, носясь по Музею естественной истории. Моя юбка была достаточно длинной, так что это не имело большого значения. Всё, на что я надеялась, это что я никому не выдала себя. Мой мочевой пузырь так сильно болел, что я ещё два раза ходила в туалет. Должно быть, я повредила его, когда так сильно терпела, но постепенно стало лучше.
Я никогда не слышала потом, чтобы кто-нибудь из детей упоминал, что их учительница намочила свои трусики, или хуже того – обоссалась, поэтому я была почти уверенной, что никто ничего не понял, что со мной было. Как я была благодарна судьбе за то, что на мне не было ни брюк, ни даже узкой юбки, тогда то, что произошло, невозможно было бы скрыть.
