На этот раз средство «подумай о чём-нибудь другом» оказалось простым. С одной стороны она смотрела на Дункана, который теперь снова сжимал рукой свой член, а слева от неё Джером начинал выглядеть тоже довольно напряжённым и смущённым, скрестив ноги и наклонясь вперёд, при этом сжимая ноги и колени вместе под столом. Тамзин знала, что была только одна причина, по которой они могли так сидеть, и были всё основания предполагать, что Джером тоже очень сильно хотел в туалет.

Она посмотрела дальше вдоль стола. Полина, казалось, была в порядке, но, увидев, что Тамзин смотрит на неё, она поморщилась, и они обменялись секретными сигналами, намекнув тем самым Тамзин, что она тоже хочет в туалет. Одна из девушек за столом, которая перед ужином, как Тамзин слышала, беспокоилась о предстоящем желании пописить в течение ужина, теперь выглядела взволнованной, время от времени кусая губу, заставляя Тамзин понять, что в этом зале должно быть много таких людей. Если бы вдобавок она сама так много не выпила, подумала она. Она хотела быть в состоянии полностью сконцентрироваться на созерцании людей вокруг неё, особенно на мужчинах, чтобы отвлечься от собственного разрывающегося мочевого пузыря.

Она уже изрядно хотела писить, и сдерживать мочеиспускание становилось ей  всё труднее, поэтому она небрежно скинула туфли и подогнула ногу под себя, изогнувшись, чтобы пятка упиралась в промежность, тем самым немного ослабляя давление на свой мочевой пузырь. Сидя вот так, подумала она, она сможет продержаться остаток ужина если не в комфорте, то хотя бы в контроле над своей потребностью. Перед ней из-за соседнего столика маячил совершенно великолепный светловолосый парень, которого она заметила ранее и чуть не пришла в восторг от него. Он смеялся и шутил, пока пил пиво, но теперь стал очень тихим и выглядел очень обеспокоенным.

«Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть он будет в таком бедствии, как я этого хочу!» — жестоко подумала Тамзин, желая, чтобы она могла сделать что-то сейчас, чтобы приблизиться к нему поближе и наблюдать, как сильно он хочет писить. Или, что ещё лучше, попытаться приложить немного магии и гипноза, чтобы повлиять на него и сделать его таким страдающим, каким она хотела его видеть. Чтобы ему стало настолько плохо, чтобы ему приходилось держать свой член, чтобы не обоссаться тут... И этого было бы достаточно, подумала она. Что, чёрт возьми, он или кто-либо другой стал бы делать, если бы они достигли точки, когда они не могли больше выносить это?

Она всё ещё была полностью уверена в своей собственной способности спокойно сидеть и терпеть столько, сколько нужно. Она не рассматривала возможность того, что делать, если она достигнет точки, когда она не сможет больше справляться с собой. Судя по скривившимся выражениям лиц одного или двух человек вокруг неё, она скоро увидит, что произойдёт, как наступит момент их кризиса.

Она посмотрела через стол на Полину, которая заметила её любопытный взгляд и небрежно притворилась, что почёсывает ухо. Это означало, что она уже хотела пописить, и была в таком нетерпении, что чувствовала, что её моча вот-вот потечет изо всех сжатых щелей. В ответ Тамзин подняла руку к своей груди, показывая, что она тоже разрывается и чувствует себя наполненной мочой вот до этого уровня, а затем взглянула на Дункана и поднесла руку к горлу. Это означало, что она думала, что он был настолько полны внутрим, что «у него и задние зубы были залиты», как говорилось в поговорке.

К тому времени, как обед был убран со стола и их стаканы снова налиты для королевского тоста, Тамзин была настолько поглощена очевидным ёрзаньем Дункана и Джерома, что почти не замечала собственной нужды. Они оба скрестили ноги и оба регулярно прижимали одну руку к коленям. Дункан с каждым разом держал свою руку всё дольше и уже открыто сжимал его член, отчего Тамзин почти задыхалась от волнения, потому что знала, что Дункан делает это только в том случае, если у него нет другого, более осторожного способа удержать свой член от прорыва.

Было отчаянно искушающе смотреть на него всё это время, так что она не упустила ни секунды его страданий. Но с другой стороны, рядом сидящий Джером был в почти таком же плохом состоянии. Он не сжимал свой член, а сильно надавливал на него сцепленными пальцами. И только после того, как он сделал это несколько раз, она поняла, что на самом деле он пытался сдавить свой член, чтобы он мог раздавить его между своими пальцами. Он нажимал на него, что почти, как она полагала, эквивалентно сжатию. Сидя рядом с двумя парнями, каждый в своём был отчаянном положении, чем она когда-либо видела, она была возбуждена так, как никогда раньше не чувствовала себя. Она чувствовала, как учащается её пульс и дыхание, и надеялась, что никто не заметит её возбуждения.

Когда она встала, чтобы произнести тост, то неловкое движение заставило мочевой пузырь Тамзин сжаться, напомнив ей, как сильно ей хотелось самой пописить. Но она попыталась отвлечься от этой мысли, тем временем наблюдая, как оба мужчины вздрагивают от усилий, пытаясь сдержать свои позывы, а Дункан страдал от какого-то особенного безумия, так что сунул левую руку в карман брюк и пытался сжать свой член от протечки.

"Должно быть, он вот-вот потеряет контроль, - подумала Тамзин, - так сможет ли он продержаться до конца нашего ужина?"

Джером, немного лучше контролировавший свой мочевой пузырь, справился только посредством сжатых кулаков и сдавленным стоном, но как только он сел, он надавил на свой член, вздрагивая от настойчивости потребности. Даже Тамзин боролась с отчаянным желанием скорей пописить, когда она села на пятку, держась за стул, чтобы сильнее прижаться к ней, делая всё, чтобы взять под контроль свой мочевой пузырь, чтобы она могла сосредоточиться на том, что происходит вокруг неё.

"Интересно, а как обстоят дела у остальных обедающих?" - думала она.

Отредактировано EverGiven (10-04-2024 15:07:29)

Как только было объявлено об окончании обеда, начался массовый исход либо в бар и на дискотеку, либо, что было более популярно, в туалет. Дункан помчался как пуля, держа обе руки в карманах брюк. За ним следовал Джеромом, которому удавалось сдерживать член только одной рукой. Тамзин показала, что всё ещё держит себя под контролем, не присоединившись к толпе, желая только посмотреть, кто насколько обезумел и вынужден бежать или даже сдерживать себя, отметив с удивлением, что в те моменты, когда она была сосредоточена на Дункане, Полин была на полпути к двери туалета.

Входы в оба туалета находились в коридоре, ведущем в заднюю часть отеля, и, когда Тамзин проходила мимо, то притормозила, чтобы заглянуть в дверь, которая была открыта толпой мужчин, пытавшихся попасть внутрь. Внутри стояла огромная очередь. Как она и надеялась, и многие парни выглядели так, словно им было невмоготу, но более удивительным было то, что Дункан стоял у умывальника вместо того, чтобы бороться за то, чтобы занять первое место в очереди. Сколько бы она отдала сейчас за то, чтобы быть там, наблюдая за очередью, а ещё лучше за парнями, писающими, как пожарные шланги. Но она не могла даже на минуту задержаться за дверью, не привлекая к себе сильного внимания.

Женский туалет были почти так же переполнен посетительницами, с очередью в каждую из четырёх кабинок. Тамзин присоединилась к очереди, которая давала ей лучший вид на остальных обеспокоенных девушек, сильно скрестив ноги и приготовившись к долгому ожиданию. Она была действительно в нетерпении, переминалась на своих ногах, и её платье было очень туго на её мочевом пузыре, который, должно быть, распух от мочи, которую она держала внутри.

В следующей очереди была очень элегантная блондинка, прямо из Vogue, только она держалась в данный момент за свою промежность, чтобы не обоссаться, умоляя разрешить ей миновать очередь, однако никто ей не уступал.

Позади неё была миниатюрная женщина лет тридцати-сорока, с плотно сжатыми и скрещёнными ногами, наклонившаяся вперёд, схватившаяся за колени и готовая в любую секунду схватиться за промежность.

— Если мне придётся ждать очереди ещё долго, то мой мочевой пузырь не справится, — призналась она перед Тамзин. — Разве это не ужасно, все так долго тянут, когда ты на грани аварии!

Позади Тамзин стояла в очереди худощавая светловолосая женщина, одетая в обтягивающий чёрный шёлковый брючный костюм, одна из группы, которую она считала жёнами футболистов, пошатываясь, влилась в помещение туалета и встала в очередь рядом с Тамзин, прижавшись к ней, как будто она была пытаясь заставить очередь двигаться быстрее. Со стоном женщина крутилась по кругу, держа свои ноги неподвижно, вдобавок ноги были плотно скрещены. Она зажала руку между ног и, стиснув зубы, сказала Тамзин: «О Боже! Я никогда в жизни не хотела так дико писить, я сейчас рискую сделать это в любую секунду!»

Делая вид, что жалеет её отчаянное положение, Тамзин предложила пропустить её впереди себя в очереди, ведь её главной целью было занять положение, в котором она могла бы лучше видеть отчаянные попытки друхих девушек сдержать свои потребности. при этом небрежно демонстрируя, что она сама может без проблем справляться с этим.

Блондинка чуть не толкнула Тамзин в своём стремлении приблизиться хотя бы на одно место к заветному унитазу, а затем, к радости Тамзин, согнулась почти пополам, скрестив ноги и обеими руками упираясь в промежность. Её уровень нетерпения, казалось, был даже выше, чем у Полины, что Тамзин считала это маловероятным.

Несмотря на скорость, с которой она вышла из-за стола, Полине тоже не удалось избежать очереди, но она была впереди других, прислонившись к двери, держась обеими руками, умоляя девушку впереди, начавшую медленно ссать внутри кабинки, поторопиться. Какое позорное поведение для девушки на все дни, особенно их лидера, хотя Тамзин, тогда, решив блеснуть своими способностями, пробормотала: «Чёртовы очереди, я вернусь позже!» и вышла, надеясь увидеть очередь в мужской туалет.

Не повезло, дверь мужского туалета была уже закрыта... Большинство мужчин стояли снова у стойки (чтобы снова наполнить свои бездонные мочевые пузыри, подумала Тамзин), а официантки убирали со столов. Проходя мимо того места, где сидел Давид, она услышала, как одна официантка пожаловалась, что кто-то пролил свой напиток.

Сделав паузу, она увидела большое мокрое пятно на полу, а затем её острое обоняние уловило нечто иное, чем проникающие запахи еды и питья. Моча! Это было безошибочно. Давид немного обоссался на пол под столом, поэтому он выглядел в таком состоянии, а потом как будто пришёл в себя. Вечер стоил того, чтобы увидеть это. Она подошла к Джерому, стараясь не прыгать слишком много, пока разговаривала с ним, отвлекаясь, потому что она всё ещё смотрела на Давида, представляя, насколько он был не в себе, что обоссался тут. Неужели мужчина может пописить сидя? Эх, если бы только у неё был парень, который показал бы ей это.

Дункан, вернувшийся с кружкой ликёров, загородил ей обзор, и она молча проклинала его, когда увидела, что у него на промежности штанов тоже мокрое пятно. На чёрных брюках это было нелегко увидеть, но то, как ткань была смята, убедило её, что он немного обпислся. Теперь она поняла, что он пописил в умывальник в мужском туалете, потому что не смог бы ждать в очереди. Должно быть, он протекал то ли во время последнего тоста, то ли по дороге к мужскому туалету. Если бы только она могла рассчитывать на ночь секса с ним, рассказывая ей о своей протечке и о том, как он боролся, чтобы сдержать себя, показывая ей свои различные техники удержания и насколько они эффективны, рассказывая, когда он наконец потерял контроль. Потом, решив, что ей нечего терять, раз она всё равно с ним заканчивала, она подошла к Дункану и спросила:

— Кто-нибудь из вам пролил стакан на ваши штаны?

То, как он начал, а затем покраснел и поспешно ответил: «Должно быть, это было в давке в баре», сказало Тамзин, что это определённо было пятно мочи, а не пролитый бокал. Идя ва-банк, она продолжила:

— Это ужасно неловко, не так ли? Выглядит так, как будто речи выступающих были слишком длинными для твоего мочевого пузыря.

Это действительно задело его за живое, потому что Дункан поперхнулся, с тревогой огляделся вокруг, чтобы посмотреть, не видит ли кто-нибудь ещё его мокрые обоссанные брюки, а затем поспешно предложил пойти на дискотеку, где он, вероятно, надеялся, что в тусклом свете никто не заметят так много мокроты на штанах.

Даже несмотря на то, что её собственный мочевой пузырь вот-вот взорвётся от нетерпения и выпустит мочу, Тамзин приготовилась терпеть ещё большие мучения ради шанса усугубить страдания Дункана. Он танцевал рядом с ней, надеясь скрыть мокрую отметину на штанах, и это дало Тамзин возможность поговорить с ним, пока они танцевали.

— Не смотри так беспокойно, никто не может увидеть мокрое пятно на этом свете, — начала она успокаивающе, а затем, когда Дункан отрицал, что это беспокоит его, продолжила. —  Я имею в виду, что ты на самом деле малость описился в штаны, не так ли? Тебе, должно быть, очень хотелось пойти в туалет в конце обеда, так же как и мне, но, конечно, не так сильно, чтобы вы пустил струю в брюки, как маленький мальчик. О, Дункан, скажи мне, разве не так?

Она знала, что это зашло слишком далеко, но что с того, они всё равно почти закончили, ей нечего было терять.

— Я нахожу этот разговор совершенно провокационным, так что, пожалуйста, смени тему на что-нибудь более подходящее для образованной молодой леди, — надменно отрезал он, — я полагаю, что из-за слишком большого количества выпивки ты теперь ведёшь себя, словно шлюха, так что, может быть, тебе лучше пойтив туалет самой, пока ты действительно не опозорила себя!

Это было слишком для Тамзин.

— Не говорите мне о том, что я слишком много пью. Ты тот, кто нассал себе в штаны. Я видела, как ты дёргался и извивался, пытаясь сдержаться. Ты выпил слишком много пива, что плохо и для твоего мочевого пузыря, и для твоих манер, кажется. Ты тот, кто должен уйти отсюда, прежде чем кто-то ещё увидит твоё мокрое пятно на штанах.

С этими словами она повернулась и ушла, оставив смущённого Дункана одного на дискотеке. Это была отличный повод уйти, но, что более важно, она чувствовала, что просто не может сдерживать свою мочу в мочевом пузыре ни на минуту дольше, она тратила весь свой контроль и силу воли, чтобы нормально ходить, и, когда она вышла с дискотеки, ей пришлось поднять одну руку. на её пульсирующий, выпуклый мочевой пузырь, что помогло ей добраться до женского туалета, не обоссавшись по пути к нему.

К счастью, очереди больше не было, она едва успела снять трусики и сесть на унитаз, как из неё полилась напором моча. Она рассчитала время, надеясь, что это будет рекорд, и это была её самоё длинное писанье, порядка 2 минут, и с тем напором, с которым она начала писить, это также должно было быть рекордным объёмом. Это действительно был незабываемый вечер, лучший опыт удержания мочи в её жизни.

Как будто облегчения от того, что её мочевой пузырь наконец-то опорожнился, было недостаточно, и она пошла смотреть дальше.

Вокруг было несколько очень привлекательных мужчин, не в последнюю очередь Давид, с которым она хотела бы поговорить о пролитой выпивке за ужином. Она выпила ровно столько, сколько нужно, чтобы беззаботно шататься вокруг, но не настолько, чтобы казаться пьяной. Так что она собиралась развлекаться как могла. "На самом деле", подумала она, "было бы неплохо показаться немного пьяной, потому что тогда я могла бы говорить возмутительные вещи о мужских мочевых пузырях, говорить о мочеиспускании и терпении парней и девушек, если мне представится случай, и свалить вину за это на пьянство, если он не было бы хорошо принято иначе".

Она расстроила Полину своим поведением, так как эффектно расправилась с Дунканом, но позже это можно было сгладить, а прощальный вызов Полины: «Я смею заколдовать тебя, чтобы ты больше не писила, пока не ляжешь в постель, где бы ты ни была», мог сделать её вечер незабываемым. Действительно, было очень интересно. "Конечно", подумала она, "девушка должна иметь возможность найти презентабельного мужчину, которого при этом интересует терпение в туалет, взрывные и лопающиеся мочевые пузыри или вообще ссаньё в штаны". В Интернете недостатка в них не было, но она хотела увидеть и почувствовать это по-настоящему, а не переписываться по электронной почте.

Вернувшись в бар, она купила себе пол-литра пива, решив, что ей нужно что-то, чтобы придать себе смелости, если она собирается взять и заполучить какого-то незнакомого мужчину. И чтобы ей не разрешали писить, пока она не ляжет в постель. Она намеревалась заполучить мужчину и затащить его в постель. Она попыталась изобразить несчастную «маленькую потерянную девочку», игнорируя тот факт, что потерянные маленькие девочки не пьют литры пива, и надеялась, что может быть хотя бы один одинокий мужчина, который не был бы полностью отталкивающим и, желательно, интересовался бы вместимостью её мочевого пузыря.