Некоторые замечания:
1. Да, я воскресла 🥰
2. Вступление тут долгое, потому что хотелось развить персонажей и написать по ним цикл работ (штуки 4, например)
3. Надеюсь, вам понравится эта парочка!
4. Женское омораши

Мистер Голд не был счастлив. Он осознал это особо остро, глядя в даль, полную серых бугристых облаков, и ожидая жену.

Это было даже странно. Мистер Голд, полностью соответствуя своей фамилии, был человеком более чем состоятельным и подчёркнуто консервативным. Поднявшись когда-то на ростовщичестве и мутных делишках, граничащих с экономическими преступлениями, к 52 годам он владел объемом недвижимости, значительно превышающим потребности даже самого «широкого» человека, а также вызывающей черную зависть у людей сведущих коллекцией антиквариата. Имелось еще кое-что, о чем налоговой службе знать было совершенно незачем... И жена, конечно.

Мистер Голд вздохнул и нервно впился пальцами в трость. Было трудно определить, чего это женщина принесла в его жизнь больше – радости или беспокойств. После первого брака со скандалисткой, которая несколько лет пила его кровь и в конечном итоге в один прекрасный день просто бросила его, не сказав даже «до свидания», но зато на прощание попытавшись отжать половину имущества, мистер Голд даже в каком-то смысле боялся женщин и провел долгих 10 лет в кромешном одиночестве.

А потом появилась она. Лилиан. Та самая, которой теперь приспичило заказать кофе перед самым отъездом за город.

Ей было всего 24 года. У нее был острый ум, бесполезное высшее образование, стройные ноги, пышная грудь, застенчиво выглядывающая иногда кружевным краем лифчика из-за расстегнутого ворота рубашки, светло-русые волосы и молодость. Голд и сам не понял, как так получилось. Он был не из тех стариков, которые изо всех сил молодятся и стараются как можно больше времени проводить с юными, нет; молодежь он брюзгливо презирал и рассматривал ее лишь как дешевую и эффективную рабочую силу. Так должно было произойти и с Лилиан, молодой бухгалтершей, но что-то такое было в ее яблочно-карамельном аромате духов и тонкой талии, что полностью одурманило пожилого бизнесмена. Она была хрупкой и нахальной, как птичка в его руках, и он так любил окутывать себя ее теплом, что поспешил узаконить отношения. Не без брачного договора, конечно. Кое-какие мозги у старика Голда еще оставались.

— Я пришла, – констатировала Лилиан, и Голд почти испуганно обернулся. В руках его обожаемой супруги был большой стакан с кофе, в линзах очков рассыпался солнечный свет, и она почти по-детски морщилась. Мистер Голд выдохнул, хотя до этого даже не подозревал, что задерживал дыхание. Постоянный страх, что однажды Лилиан поймет, что он слишком стар и сварлив для нее, и уйдет к другому – именно это отравляло жизнь пожилому богачу. Ревность ко всем столбам большого города порядочно истощает, тем более, в таком возрасте.

— Почему так долго? Ты флиртовала с бариста? – поморщился он, все же по-джентельменски открывая для супруги пассажирскую дверь дорогой машины. Лилиан, быстро кивнув в знак благодарности, шустро залезла и уселась, поправив слегка перекосившуюся юбку. Юбка была джинсовая, но очень элегантно подчеркивающая изгиб ее бедер; была поздняя весна, и Лилиан пока не решалась отказаться от колготок – черных, со странными узорами, похожими на глаза. Завершали образ жены миллионера салатовая блузка и нашейный платочек. Мистер Голд грузно шлепнулся рядом и, раздраженным движением захлопнув дверь, дал водителю отмашку ехать.

— Я не флиртовала с бариста. Возможно, с ним флиртовали подростки, которые полчаса делали заказ, столько же времени считали наличку, а потом вообще выяснили, что такое им не по карману, – Лилиан усмехнулась и отхлебнула кофе, – Хочешь попробовать?
— Опять какая-нибудь приторная ерунда? – сказал Голд почти беззлобно и сглотнул, глядя на обтянутые колготками колени молодой супруги.
— Извини! как только в какой-нибудь кофейне появится американо со вкусом крови, ада, боли и мучений грешников, я тебе сообщу.

Ее юмор Голду нравился и в то же время бесконечно раздражал. С одной стороны, несколько обидно, когда тебя будто бы не воспринимают всерьез; но, с другой стороны, Голд понимал, что, если Лилиан всякий раз будет воспринимать его бурчание близко к сердцу, она незамедлительно сбежит от него, как первая жена. Слушать ее иногда пошлые, иногда вполне остроумные, а иногда – вовсе понятные только ее ровесникам шутки, было вовсе не худшим компромиссом, на который когда-либо шел Голд ради дела.

— И... на сколько мы едем в эту твою загородную резиденцию? – спросила Лилиан, облизав с губ розоватую кофейную пенку.
— На три месяца, – невозмутимо ответил ей супруг и нарочно посмотрел в затылок водителя так, будто там сосредоточилось все знание мира – он знал, что такой ответ молодой женщине не понравится.
— Три месяца?! – она переспросила чуть более высоким голосом, что выдавало у нее неприятное удивление, – Что мы будем там делать все это время?
— Уж прости, если тебе так противно проводить время со мной, – заблаговременно перешел в контр-атаку мистер Голд. Лилиан фыркнула и для успокоения сделала еще несколько глотков кофе.
— Мы с тобой сто раз говорили об этом. Я бы не вышла за тебя замуж, если бы ты был мне противен.
«Готов поспорить, при виде моего капитала отпадает всякая брезгливость» – обиженно подумал Голд и, сложив на груди руки, привычно замкнулся в себе. Лилиан, запрокинув голову, допила последние капли из высокого стакана и достала предмет, который ужасно бесил старика – смартфон.
— Любовники пишут? – дежурно спросил он.
— Конечно, – саркастично кивнула Лилиан, – Вот, любовник под кодовым названием "мама" в очередной раз прислал видео какого-то проповедника из ютьюба... – и она продемонстрировала мужу экран гаджета, но тот нарочно отвернулся, делая вид, будто не интересуется и – о боже! – даже доверяет.

Минуты тянулись для Голда мучительно медленно. За окном мелькали однообразные ландшафты, не возбуждая в нем ничего, кроме легкой тошноты. Лилиан чему-то улыбалась, тыча изящными пальчиками в экран, и даже не заметила первых капель дождя на стекле. Иногда мистер Голд скользил взглядом по ее длинным ногам, обтянутым копроном – от бедер, приоткрытых чуть задравшейся юбкой, до самых лодыжек и лаковых туфелек. Зрелище стало только лучше, когда Лилиан закинула ногу на ногу, и тогда мистер Голд, подняв глаза, встретил вдруг в зеркале заднего вида блестящие серые глаза водителя.
— Смотрите на дорогу, – сказал Голд, и в его сухом тоне заскрежетал металл. Водитель подчинился, но все же на лишнее мгновение задержал взгляд, а Лилиан, воспользовавшись прерыванием тишины, задала вопрос, конкретно ни к кому не обращаясь:
— А когда мы приедем?

Голд выдержал паузу, проследил в окне знак с названием очередного пригорода и только тогда изволил ответить.
— Примерно через полтора часа.
— Полтора часа? – между темными бровками Лилиан на секунду мелькнула морщинка, – Но... я хочу в туалет.

Мистер Голд красноречиво закатил глаза. Он всегда знал, что его молодая супруга не отличалась крепким мочевым пузырем. Еще будучи бухгалтером, она всякий раз сразу после приезда в офис направлялась в уборную, а на различных мероприятиях – и это особо бесило Голда – она вставала прямо посреди выступления очередного спикера и, извиняясь, ковыляла сквозь ряды сидящих людей к выходу. Впрочем, это было естественно: Лилиан всегда пила много воды, не отказывалась также от кофе. Кому-то могло показаться закономерным, что Лилиан не брезговола забегать «в кустики» во время долгих прогулок, но Голд считал это отвратительной привычкой, не достойной женщины со статусом его жены.
— Ты не будешь мочиться на обочине, как какая-то шлюха, – резко заявил он, – Тебе не пять лет, ты сможешь потерпеть полтора часа.

Лилиан поерзала на месте и поправила юбку. Морщинка меж ее бровок углубилась.
— Это долго. Очень долго. Я не успела сходить в туалет перед выходом, а еще этот кофе...
— Мы не будем останавливаться посреди этих полей, – отрезал Голд, – и я не буду прикрывать тебя, когда ты будешь сидеть на корточках за машиной, давая всему миру пялится на твой зад. В следующий раз будешь думать, прежде чем пить кофе перед дорогой.
— Но я же не знала, что ты повезешь меня в такую далекую глухомань! – воскликнула Лилиан, почти театрально всплеснув руками, – Я думала, дорога займет минут сорок... Как в район D., например.
Мистер Голд насмешливо скривился. Несмотря на свое внешнее раздражение, он начинал понимать, что наслаждается этим. Контроль. Власть. Очаровательная молодая женщина, которая нервно сжала обтянутые колготками ножки, вынужденная по его повелению бороться с зовом природы.

— Виктор, вы не могли бы, пожалуйста, ехать побыстрее? – почти жалобно обратилась к водителю Лилиан. В ее голосе уже не было привычных насмешливых и уверенных ноток. Водитель растерянно пожал плечами.
— Я бы рад, миссис Голд, но знак ограничения скорости...
— Ты думаешь, мой муж не сможет оплатить пустяковый штраф?! – Голд почти с наслаждением наблюдал, как губки Лилиан капризно надулись.
— Мне все это напоминает тот момент, когда я отказался покупать тебе графический планшет, – усмехнулся он, тоже закинув ногу на ногу – не от того, что тоже чувствовал покалывание в мочевом пузыре, а от восхитительного ощущения контроля и превосходства, – Помнишь?.. ты тогда тоже настаивала и дулась...
— Одно дело – диджитал-рисование, а другое-... – Лилиан отчаянно осеклась, и мистер Голд победно ухмыльнулся. Он на этот раз даже не обратил внимания на глаза водителя, которые снова неумолимо соскальзывали с дороги на что-то куда более интересное.
— Взрослая женщина не может описаться, не ной, – уверенно сказал пожилой бизнесмен. Лилиан закрыла глаза и, глубоко вздохнув, откинулась на спинку сиденья. Ее руки нервно сжали подол юбки.
— Тебе постоянно кажется, что я ною... – парировала она напряженно, – Хотя ты сам ничем не лучше, старый брюзга... И тут... Я не могу контролировать этот аспект... В смысле, я не могу выбрать, когда мне захочется пописать...
— Я же сказал: кофе было излишеством. Впредь будешь думать перед тем, как тратить по 10 долларов на всякую ерунду... – Голд потянулся к гладкому колену жены, но получил ощутимый шлепок по руке. Поморщившись, он нехотя добавил: – Ну, возможно, по пути будет заправка... Но я не припомню, чтоб они там были.
— Были на выезде из города, – вмешался водитель Виктор, – а сейчас уже вряд ли. Только пустоши...

Лилиан сменила положение ног. Теперь скрещивание бедер не помогало, наоборот – оно только усугубляло давление на низ живота, поэтому молодая женщина просто крепко сжала ноги, напряженно выпрямившись на месте и стараясь не шевелиться, чтоб не тревожить скопившуюся внутри жидкость.
— Это действительно такая трагедия для тебя? – спросила она вдруг после нескольких минут молчания, и зазевавшийся Голд слегка дернулся, запоздало оторвав взгляд от ее напряженного тела, – Да? Если я присяду за машиной? Все равно на дороге почти никого нет... А если и есть, то у них свои заботы... И ты прикроешь меня.
— Еще чего! – фыркнул Голд и непримиримо отвернулся. В первый и единственный раз, когда он согласился «прикрыть» Лилиан, история печально закончилась для его трости и штанин. Ни он, ни Лилиан не ожидали, что после прогулки по маленькому соседнему городку (где в тот день проходил фестиваль уличных театров, а потому попасть в общественные туалеты было фактически невозможно) и двух бутылок минеральной воды из миниатюрной женщины брызнет такая струя. Голд тогда сразу отпрянул и выругался, а Лилиан, смеясь и одновременно бормоча извинения, продолжила поливать землю, как из гидранта. На ней тогда была длинная полупрозрачная юбка, которую ей пришлось задрать чуть ли не до макушки, а загорелые руки так контрастировали с белоснежной внутренней стороной бедер... Голд сглотнул, и по стеклу окна сползла еще одна крупная капля.

— Виктор, останови машину, – внезапно потребовала Лилиан в полной тишине, нарушавшейся только звуками работающих дворников. Растерянные глаза Виктора встретились в зеркале заднего вида с сощуренными глазами его босса.
— Но я не могу выпустить вас в такой ливень, миссис Голд... Вы промокнете.
— Я промокну в любом случае... – Лилиан поджала губы, борясь с очередным сильным позывом, – И, к тому же, промокнут еще и сидения.
— Они кожаные, – заметил Голд, но все же почувствовал смутную тревогу за салон дорогой машины. Водитель сказал почти мягко:
— Уже меньше часа, я немного ускорюсь, здесь можно...
Лилиан прерывисто вздохнула и почти вцепилась в свои гладкие колени, обтянутые копроном. Голд наконец позволил себе придвинуться поближе к супруге – в конце концов, она была сейчас слишком занята самоконтролем, чтоб оттолкнуть его.
— Помнишь, как мы ехали в N.? – спросил он приглушённым, почти интимным тоном, – Ты тогда тоже была на пределе...
— Такое не забудешь, – Лилиан нервно закусила палец, на щеках у нее пятнами проступил румянец, – Я считала минуты до приезды в зону отдыха, но, когда мы прибыли, оказалось, что их туалет не работает... Мне пришлось писить в снег за заправкой... Я даже мочевого пузыря не чувствовала в тот момент. И все мышцы болели.
— Но ты ведь не обмочилась, – продемонстрировал позитивный взгляд на ситуацию Голд, – И сейчас не обмочишься. У человеческого организма запас прочности куда больший, чем принято считать...

По щеке Лилиан медленно поползла слеза. Она часто плакала, чем подтверждала мнение супруга о том, что не очень-то далеко отошла от детского возраста.
— Ну, ну, не плачь... Всего лишь не писать минут 40... Ты же как-то спишь по ночам, верно? – он по-хозяйски обнял ее за плечи одной рукой, и Лилиан прижалась к нему, тихо всхлипнув и ерзая попкой по скользкому кожаному сидению.
— На ночь я не пью кофе... И иду в туалет сразу перед сном... – Лилиан вытерла слезы, но в следующую же секунду они набежали снова. Мистер Голд целомудренно поцеловал жену в мокрый от пота лоб, и его рука, обведя контур ее плеча, осторожно поскальзила вниз и наконец остановила ладонь на животике. Лилиан была очень худенькой, но, как и любой женщины, у нее слегка выпирал низ живота – свидетельство готовности к зачатию младенца... Теперь же под этим небольшим слоем жира прощуповалось еще кое-что.
— Черт... Ты как будто на третьем месяце беременности или что-то такое... – усмехнулся Голд, и Лилиан рефлекторно поежилась.
— Убери руку! Я полна до краев. Теперь ты понимаешь? Во мне нет места для всей этой жидкости.

Мистер Голд неохотно убрал руку. Он слишком хорошо знал жену, чтоб продолжить пытки. Он не считал себя каким-то извращенцем со специфическими вкусами, нет... но его взгляд, холодный и внимательный, не отрывался от Лилиан.
— Ты все время напрашиваешься на внимание, верно, дорогая? Вот почему тебе и кофе подавай, и внимание, и вечно ты ищешь приключения и авантюры... Теперь тебе хочется пописать в присутствии нашего водителя?

Лилиан промолчала, не желая давать супругу лишнюю возможность подразнить ее. Глаза женщины блестели – то ли от желания снова заплакать, то ли от желания справить нужду. Было очевидно, как она страдала – как дёргались мышцы бёдер под тонкой тканью юбки, как чуть наклонялся в стороны корпус, чтобы не давить на живот. Голду даже не верилось, что прямо сейчас все силы ее миниатюрного тельца сосредоточены на том, чтоб держать закрытыми ее маленькие «шлюзы».
– Ну-ну, тише, тише, Лили, – приговаривал Голд, но взгляд его казался хищным и почти маниакальным. Он видел, как жену буквально лихорадило, как она жмурилась от каждого поворота и каждой неровности дороги... Наконец Лилиан прерывисто выдохнула и открыто постаралась сунуть руку между бедер, хотя узкая юбка не давала ей нормально сжать себя. И от внимания супруга это маленькое, но такое отчаянное движение, разумеется, не укрылось. Юбка чуть задралась, оголив чёрные полупрозрачные колготки до самого бедра, и Голд облизнул губы. Он еще вчера дал команду смотрителю своей загородной резиденции подготовиться к его приезду... Кровать в спальне уже точно будет застелена, когда они прибудут.

Вдруг Лилиан тихо ахнула и замерла, почти не дыша. Ее лицо побледнело под макияжем.
– Всё хорошо, дорогая? – тихо спросил Голд, прекрасно понимая, что этот вопрос чисто риторический, потому что его прекрасная молодая супруга сейчас готова облегчиться буквально как угодно и где угодно.
— Кажется, я... я писаю... Я ничего не могу сделать! – она почти вскрикнула; на смену бледности пришел лихорадочный румянец.
– Нет, тебе кажется, милая, – Голд крепче сжимал запястье Лилиан, не давая ей даже возможности прикоснуться к себе между ног, – Это всего лишь сильный позыв. Ты же взрослая женщина, ты контролируешь себя, верно?..

Лилиан сделала несколько глубоких вдохов и выдохов через нос. Кажется, муж вовсе перестал существовать в ее крохотном мирке, центром которого оказался переполненный мочевой пузырь. До конца поездки она не проронила ни слова. Только ее колени мелко дрожали, волосы на висках взмокли, а на  передней части ее юбки Голд обнаружил маленькое влажное пятнышко.
– Умница. Мы уже почти приехали, – Голд говорил спокойно, но внутренний напряжение не покидало его ни на секунду. Он почти чувствовал аромат мокрой кожи и тонкий запах женского пота, усиленный легкими сладковатыми нотками её духов. Ему было даже жаль бедняжку, такую несчастную и уязвимую, но страсть к доминированию превысило все – даже беспокойство за салон автомобиля...

И вот наконец машина остановилась перед воротами двухэтажного особняка. Виктор даже не успел толком затормозить, как Лилиан уже вскочила с места и, с хрустом открыв дверь машины, фактически выпрыгнула наружу. Голд неуклюже поспешил за ней, стремясь удостовериться, действительно ли он видел большое мокрое пятно на обтянутой юбкой попке своей жены. Он даже успел начать беспокоиться – в конце концов, если Лилиан сейчас побежит в дом, у него не будет никаких шансов ее догнать... Но, обойдя машину, Голд имел счастье наблюдать следующую картину: Лилиан сидела на корточках за капотом машины, а с задней части ее юбки в гравий текла струя. Теперь одежда Лилиан была полностью мокрой почти до пояса. Она сидела, закрыв глаза и тяжело дыша, и писала, писала в юбку и колготки, писала в туфельки, писала в гравий, топила в моче мелких букашек, писала, как маленький Ниагарский водопад. Голд подошёл ближе, стараясь как можно тише ступать по гравию, и остановился прямо за спиной у жены. Её волосы рассыпались по тонкой спине, губы были жадно приоткрыты, а руки плотно сжимали колени; грудь тяжело поднималась и опускалась, а маленький, нежный овал лица заполняла красноречивая смесь блаженства и изнеможения.

— Вставай, – хрипло сказал мистер Голд, когда поток наконец прекратился, сменившись дождем последних капелек, – У нас впереди еще 3 месяца, и я хочу наслаждаться каждым днем.