Небо над Венари было бездонным, пронизанным лучами заходящего солнца, окрашивающими облака в оттенки расплавленного золота и алой крови. Ксейден Риорсон, крепко вцепившись в чешуйчатую шею Сгаэль, чувствовал, как ветер треплет его густые черные волосы и пронизывает насквозь, несмотря на плотную кожаную куртку. Полет был захватывающим, как всегда. Мощные крылья Сгаэль рассекали воздух с оглушительным свистом, а под ними расстилалась бескрайняя равнина, усеянная крошечными, как муравьи, поселениями.
Но сегодня, помимо привычного восторга от полета, лейтенанта Ксейдена терзало другое, куда более насущное и неприятное чувство. Оно начало зарождаться еще во время утренней тренировки, когда он, как обычно, выпил внушительную порцию воды, чтобы поддержать силы. Сначала это было лишь легкое напоминание, которое он проигнорировал, сосредоточившись на отработке боевых приемов. Но с каждым часом, проведенным в воздухе, с каждым виражом, с каждым резким набором высоты, это чувство становилось все более настойчивым, перерастая в настоятельную потребность.
Ксейден сглотнул, пытаясь отогнать навязчивую мысль. Остановиться в полете на драконе было не просто неудобно, это было практически невозможно. Сгаэль, как и все драконы, была существом диким и своенравным, подчиняющимся лишь приказам, направленным на сохранение безопасности Долины . Попытка заставить ее приземлиться без веской причины была бы равносильна самоубийству. К тому же, они были в пути, направляясь к одному из отдаленных аванпостов, где их ждали срочные донесения. Любая задержка могла иметь серьезные последствия.
Он попытался переключить внимание, сосредоточившись на ощущениях: на силе, исходящей от Сгаэль, на ее мощном дыхании, на том, как мир проносится под ними с головокружительной скоростью. Но эти привычные ощущения не могли заглушить растущее давление внизу живота. Ксейден сжал зубы, чувствуя, как по его лбу стекает тонкая струйка пота, несмотря на прохладу воздуха. И это уже не просто дискомфорт. Это было настоящее, физическое страдание, которое становилось все более невыносимым.
Он старался дышать ровно, глубоко, как учили его наставники, пытаясь контролировать свое тело. Но чем больше он старался, тем сильнее становилось желание. Казалось, само его тело предало его, превратившись в источник мучений. Он уже не мог наслаждаться полетом. Каждый толчок, каждый поворот Сгаэля отзывался болезненным спазмом. Он чувствовал, как его мышцы напрягаются до предела, пытаясь удержать то, что рвалось наружу.
Время тянулось мучительно медленно. Ксейден не мог определить, сколько прошло с тех пор, как он впервые почувствовал этот назойливый позыв. Час? Два? Казалось, прошла целая вечность. Он уже не мог думать ни о чем другом. Все его мысли были сосредоточены на одном – на том, чтобы продержаться.
Ксейден мучительно сжался. Внизу все пульсировало. Ситуация грозилась обернуться катастрофой . Боже, только не на Сгаэль.
Вдруг.. резкий толчок дракона в воздухе.. Ксейдена внезапно накрыла такая волна, что ему срочно пришлось зажать член рукой. Однако одной рукой он едва мог удержаться в луке дракона. Ксейдену пришлось оторвать руку и до боли сжать ноги, моля, чтобы таких волн больше не было.
Ксейден пытался отвлечься. Он представлял себе, как они наконец приземлятся, как он сможет найти укромное место и облегчить свою участь.
Наконец, когда Ксейден уже был на грани отчаяния, он почувствовал, как Сгаэль начала снижаться. Это было облегчение, но лишь временное. Они не приземлились на открытой поляне, как он надеялся. Вместо этого Сгаэль опустилсась на специально оборудованную площадку у массивных стен крепости. И как только ее когти коснулись земли, Ксейден увидел, как к ним спешат люди в форме.
"Риорсон!" – раздался резкий, властный голос. Это был командир гарнизона, человек с суровым лицом и стальными глазами, который, казалось, никогда не знал ни усталости, ни жалости.
"Немедленно на построение! Вся информация, которую вы привезли, нужна сейчас же!"
Ксейден почувствовал, как его сердце сжалось от новой волны паники. Построение. Это означало, что ему придется стоять, выпрямившись, перед командиром и другими офицерами, пока они будут выслушивать его доклад. И это было последнее, что ему сейчас хотелось. Его тело уже не подчинялось ему, он был на грани .
Сгаэль, словно почувствовав смятение своего всадника, издала низкий, утробный звук, который, казалось, отражал ее собственное нетерпение. Ксейден с трудом слез с ее спины, чувствуя, как ноги подкашиваются от напряжения. Он старался идти ровно, но каждый шаг давался ему с неимоверным трудом. Он чувствовал, как его внутренности скручиваются в тугой узел, как давление становится невыносимым.
Он видел, как к ним приближается командир, его взгляд был острым, как клинок. Ксейден попытался собраться, придать своему лицу спокойное выражение, но это было бесполезно. Его тело кричало о помощи, и он знал, что это не останется незамеченным.
"Докладывайте, Риорсон," – произнес командир, остановившись в нескольких шагах от него. Его голос был ровным, но в нем чувствовалась стальная решимость. "Что вы видели? Какие угрозы вы обнаружили?"
Ксейден открыл рот, чтобы начать говорить, но слова застряли у него в горле. Он чувствовал, как его щеки заливает краска. Он не мог сосредоточиться. Все его мысли были заняты одним – попыткой удержать жидкость в себе и не опозориться. Он чувствовал, как его мышцы напрягаются до предела, как пот стекает по его вискам.
"Да... Докладываю" – начал он, но его голос сорвался. Он почувствовал, как его тело дрогнуло, и не смог больше сдерживаться. Небольшая, но ощутимая струйка теплой жидкости просочилась сквозь его штаны.
Ксейден замер, его глаза расширились от ужаса. Он чувствовал, как его лицо горит от стыда. Боже , что если командир заметил. Он видел, как его взгляд скользнул вниз, к его ногам.
"Что случилось, Риорсон?" – спросил командир, и в его голосе появилась нотка недоумения, смешанная с раздражением. "Вы плохо себя чувствуете?"
Ксейден не мог ответить. Он чувствовал, как его тело снова дрожит, и понял, что это только начало. Он попытался напрячь мышцы, чтобы остановить дальнейшее протекание.
"Я...Мне нужно..." – прошептал он, его голос был едва слышен. Он не мог произнести слова "туалет". Это было слишком унизительно. Он, бывший командир четвертого крыла, лучший лейтенант, которого все уважали и боялись, сейчас был настолько беспомощен...
Командир нахмурился. "Что вам нужно, Риорсон? Говорите четко!"
Ксейден почувствовал, как его ноги начинают дрожать еще сильнее. Он чувствовал, как ещё одна струйка вырвалась, как его штаны между ног становятся влажными. Он знал, что это неизбежно. Он не мог больше терпеть.
"Мне нужно... мне нужно отойти," – наконец выдавил он из себя, его голос был полон отчаяния.
Командир посмотрел на него с явным недоверием. "Отойти? Сейчас? Риорсон, мы ждем от вас жизненно важной информации. Вы не можете просто так отойти."
Ксейден почувствовал, как его надежда тает. Он знал, что командир не поймет. Он не мог объяснить. Он был в ловушке. Он чувствовал, как его тело готовится к полному поражению.
"Но я не могу больше терпеть," – прошептал он, его голос дрожал. Он чувствовал, как его мышцы сдаются, как выпускают все больше капель.
Командир сделал шаг вперед, его лицо выражало смесь недоумения и растущего раздражения. "Не можете терпеть? Риорсон, вы же воин, а не ребенок. У вас есть какие-то проблемы со здоровьем, о которых я не знаю?"
Ксейден почувствовал, как его лицо заливает еще более густая краска. Проблемы со здоровьем? Это было бы лучшим объяснением, чем правда. Но он не мог лгать командиру, особенно в такой ситуации. Он чувствовал, как его тело окончательно сдается. Особенно сильный позыв резко ударил в низ живота, а Ксейден даже не имел возможности зажаться. В его глазах звплескалась паника. Как вдруг ... Теплое течение неудержимым потоком начало вырываться из него, пропитывая его штаны и растекаясь по внутренней стороне бедер. Он чувствовал, как влага достигает его сапог. Это было не просто небольшое происшествие, это было полное, унизительное поражение.
"Я... я не могу больше," – прошептал он, его голос был едва слышен, полный отчаяния и стыда. Он чувствовал, как его тело дрожит, как мышцы, которые он так долго напрягал, наконец расслабились, позволив потоку хлынуть наружу. Это было невыносимо. Он чувствовал, как его достоинство испаряется вместе с каждой каплей.
Командир смотрел на него, его глаза расширились от шока, а затем сузились от гнева. Он, казалось, не мог поверить в то, что видел. Перед ним стоял один из лучших всадников, молодой, сильный воин, который только что вернулся из опасной миссии, и он... он описался. Прямо перед ним.
"Риорсон, вы меня позорите!" – прорычал командир, его голос был полон ярости. "Вы понимаете, в каком положении вы находитесь? Вы должны были доставить важную информацию, а вместо этого вы стоите здесь, как... как жалкий младенец!"
Ксейден не мог ответить. Он просто стоял, чувствуя, как его тело продолжает предавать его. Он чувствовал, как влага стекает по его ногам, оставляя мокрые следы на земле. Он чувствовал, как запах мочи начинает распространяться в воздухе. Это было хуже, чем любая боль, которую он когда-либо испытывал. Это было полное унижение.
Он видел, как другие офицеры, которые собрались для построения, смотрят на него с недоумением, а затем с отвращением. Он чувствовал их взгляды, как острые ножи, пронзающие его. Он хотел провалиться сквозь землю. Он хотел исчезнуть.
"Прошу прощения, командир," – наконец выдавил он из себя, его голос был хриплым от сдерживаемых слез. "Я не мог больше терпеть. Я... я очень долго держался."
Командир презрительно фыркнул. "Долго держался? Вы не можете даже продержаться несколько минут, пока я задаю вам вопросы? Это просто смешно!" Он сделал еще один шаг вперед, его лицо было искажено гневом. "Я не потерплю такого поведения. Вы будете наказаны за это, Риорсон. Жестоко наказаны."
Ксейден чувствовал, как его тело дрожит от стыда и страха. Он знал, что заслужил наказание. Он не мог оправдать свое поведение. Но он также знал, что это было не его вина. Его тело просто не выдержало.
"Я готов понести любое наказание, командир," – прошептал он, его взгляд был прикован к земле. Он чувствовал, как его штаны становятся все более мокрыми, как влага пропитывает его кожаные сапоги. Он чувствовал, как его ноги начинают скользить по мокрой земле.
Командир, казалось, на мгновение замер, наблюдая за ним. Затем он покачал головой, его гнев, казалось, немного утих, сменившись каким-то странным, мрачным выражением. "Уберите его отсюда," – приказал он одному из своих офицеров. "И приведите в порядок. А затем доставьте его ко мне. У нас еще есть дела, которые нужно обсудить."
Офицер, с явным нежеланием, подошел к Ксейдену и схватил его за руку. Его прикосновение было грубым, почти презрительным, но Ксейдену было все равно. Он чувствовал, как его ноги подкашиваются, и был благодарен за хоть какую-то опору. Он не мог поднять взгляд, не мог встретиться ни с одним из присутствующих. Каждый взгляд, который он ощущал, был как удар плетью.
Его отвели в сторону, подальше от площадки, где все еще стояла Сгаэль, его могучая дракониха, казалось, с недоумением взиравшая на происходящее. Ксейден чувствовал, как его ведут по коридорам крепости, как его штаны прилипают к ногам, как каждый шаг отзывается новым приливом стыда. Он слышал шепот, приглушенные смешки, которые, казалось, преследовали его по пятам.
Его привели в небольшую, скудно обставленную комнату. Офицер бросил его внутрь, как мешок с картошкой, и вышел, захлопнув дверь с глухим стуком. Ксейден остался один, в тишине, которая казалась еще более оглушительной, чем все те звуки, которые он слышал раньше. Он опустился на пол, чувствуя, как влага пропитывает его одежду, как холод проникает в его тело.
Он закрыл глаза, пытаясь унять дрожь, которая сотрясала его. Это было не просто физическое унижение. Это было крушение его самооценки, его гордости, его идентичности. Он всегда был сильным, выносливым, способным выдержать любые испытания. А теперь он стоял перед командиром, как жалкий, беспомощный ребенок, неспособный контролировать даже самые базовые функции своего тела.
Он вспомнил, как долго он терпел. Как он боролся с каждым спазмом, с каждым позывом. Как он молился, чтобы они приземлились раньше, чтобы он мог найти уединение. Но судьба, казалось, сыграла с ним злую шутку. И вот он здесь, сломленный и опозоренный.
Мысли о допросе, о той информации, которую он должен был передать, казались теперь далекими и неважными. Все, что имело значение, это этот момент, этот стыд, это ощущение полного поражения. Он чувствовал, как слезы начинают капать из его глаз, смешиваясь с влагой на его щеках. Он не мог остановить их.
Он просидел так, казалось, целую вечность, погруженный в свое горе. Затем он услышал шаги за дверью. Сердце его забилось быстрее. Он знал, что командир придет за ним. Он должен был встретиться с ним лицом к лицу, несмотря на свое состояние.
Дверь открылась, и командир вошел, его лицо было непроницаемым. Он остановился, оглядывая Ксейдена, сидящего на полу, его одежда была мокрой и мятой. В его глазах не было ни жалости, ни сочувствия, только холодная оценка.
"Встань, Риорсон," – произнес он, его голос был ровным, но в нем чувствовалась стальная решимость. "Ты не можешь оставаться в таком состоянии."
Ксейден с трудом поднялся на ноги. Его тело все еще дрожало, но он старался держаться прямо. Он чувствовал, как влага все еще стекает по его ногам, как запах мочи все еще витает в воздухе.
Ксейден отчаянно закачал головой.
"Ты можешь," – сказал он твердо. "Ты должен. Ты воин. И ты должен научиться контролировать себя, чего бы это ни стоило." Он подошел ближе, его взгляд был прикован к Ксейдену. "Теперь, Риорсон, ты готов говорить?"
Он кивнул, его голос был едва слышен.
"Да, командир. Я готов."
Он знал, что этот день останется с ним навсегда. День, когда он, Ксейден, несмотря на унижение, собрал последние силы и начал свой доклад, его голос дрожал, но слова звучали четко. Командир слушал, его взгляд оставался холодным, но в нем промелькнуло что-то похожее на уважение к стойкости юноши. Понимание того, что даже в таком состоянии Ксейден готов выполнить свой долг, изменило отношение командира. Этот инцидент, хоть и позорный, стал для Ксейдена суровым, но важным уроком о пределах человеческой выносливости и силе воли.
