В шестнадцатиэтажной бетонной улье под названием «ЖК Оазис» царило предрассветное спокойствие. Семь утра понедельника. Время, когда городское население, повинуясь древнему инстинкту, совершает утренний ритуал очищения перед битвой за место в метро и в жизни.

Инженер Петр Сергеевич, сидя на своём санфаянсовом троне на восьмом этаже, с наслаждением тянул первую сигарету, читая утренние новости. На двенадцатом этаже мать двоих детей, Марина, пыталась улучить пять минут уединения, пока дети не проснулись. На третьем — студент Коля, с похмелья, совершал акт искупления вчерашних грехов. Десятки, сотни людей. Все они в этот миг были связаны незримой братской нитью, проходящей через общую канализационную систему.

А в это время в подъезде, у мусоропровода, стоял шестнадцатилетний Лёха, известный в районе как «Лобзик». Его мозг, не обременённый необходимостью идти на работу или учёбу, породил Гениальную Идею. В его руке покоилась «Синица» — петарда размером с небольшую морковку, рекламируемая как «невероятная мощь».

«Интересно, какой гул будет, если кинуть её в унитаз?» — вот пределы его научного любопытства.

Он спустился на цокольный этаж, где располагались общие коммуникации. Найдя ревизионный люк главного канализационного стояка, Лобзик с силой дёрнул его. Люк поддался, и Лёху окутал тяжёлый, влажный запах, который он счёл «брутальным». Он поджёг фитиль, бросил «Синицу» в тёмный, булькающий колодец и захлопнул люк до упора, прислушиваясь.

Тишина. Разочарование. И тут...

Это был не хлопок. Это был низкочастотный ГУУУУД, исходивший из самых недр здания. Бетон затрясся, посыпалась штукатурка. Канализационная система «Оазиса», этот великий коллектор человеческих отходов, содрогнулась в конвульсиях. Ударная волна от взрыва создала мощный гидравлический удар, который помчался вверх по стоякам, как торпеда.

Акт I: Феерия

· 8-й этаж. Петр Сергеевич как раз тянулся за бумагой. Из глубины унитаза с оглушительным бульканьем вырвался и взмыл к потолку коричневый геyser. Струя, несущая в себе отходы жизнедеятельности полсотни семей, с силой ударила инженера в самые потаённые места. Он с криком отпрянул, но было поздно. Его белая рубашка и пиджак стали полотном для абстрактного искусства в самых тёплых тонах.
· 12-й этаж. Марина с криком вскочила, но мощный залп догнал её, обрушив на ноги и на новый коврик в виде сердечка. Воздух в ванной мгновенно стал густым и невыносимым.
· 3-й этаж. Студент Коля, и без того зелёный, получил такой мощный заряд в задницу, что его просто сдуло с унитаза на пол. Лежа в луже, он решил, что это самый жуткий конец света из всех возможных.

По всему дому стоял один сплошной крик ужаса, ярости и недоумения. Лифты, пахнущие как выгребная яма, остановились. С лестничных пролётов, по трубам, с потолков в ванных комнатах сочилась тёплая, коричневая жижа.

Акт II: Охота на Лобзика

Первым очнулся Петр Сергеевич. Обливаясь слезами ярости и отвращения, он, не смывая с себя следы апокалипсиса, выбежал на лестничную клетку. Там он столкнулся с соседом с пятого, который был в таком же состоянии.

— Это диверсия! — кричал Петр Сергеевич.
—Кто это сделал?! — вторил ему сосед.

Идея мщения объединила их. Словно зомби, восставшие из канализационных коллекторов, они начали спускаться вниз. К ним присоединялись другие жертвы — в бигудях и халатах, в испачканных костюмах. Толпа росла, её гнев и запах усиливались с каждым этажом.

Лобзик, услышав первые крики и поняв масштаб катастрофы, попытался сбежать через чёрный ход. Но его остановил старый дворник дядя Вася, который как раз мыл полы.

— Ты чего, пацан, бежишь как угорелый? И чего это у вас там, трубу прорвало?

В этот момент из подъезда вывалилась толпа разъярённых, испачканных людей.

— ОН! — проревел Петр Сергеевич, указывая на Лёху пальцем, дрожащим от бешенства. — Это он вечно у мусоропровода торчит!

Окружение было молниеносным. Лобзика схватили, не дав ему и слова сказать. Запах, исходивший от толпы, был красноречивее любых улик.

Эпилог: Правосудие по-оазисски

Вызвали полицию и родителей. Но пока те ехали, состоялся стихийный народный суд. Лобзика не били. С ним поступили куда более изощрённо.

Его отвели в единственную подъездную раковину на первом этаже, которая, по счастливой случайности, осталась чистой. И под дружное, мрачное одобрение толпы, Петр Сергеевич, используя ершик и тряпку, выданные дворником дядей Васей, заставил Лёху отмывать всю лестничную клетку с пятого по первый этаж. Отмывать вручную, с мылом и хлоркой, ту самую субстанцию, которую он так громко призвал к жизни.

Говорят, что Лёха «Лобзик» после этого инцидента резко повзрослел, поступил на заочное и устроился работать сантехником. Он стал лучшим специалистом в городе. Он знал канализационную систему «Оазиса» как никто другой. И каждый раз, спускаясь в очередной колодец, он с содроганием вспоминал то утро, когда сам стал причиной и жертвой Великой Канализационной Симфонии.