Вагон был похож на спелый арбуз, разрезанный пополам: снаружи — зеленая обшивка, внутри — алая, розовая, желтая мякоть из сарафанов, маек и купальников, усеянная веснушками и загорелыми лицами пятидесяти восьми детей. Они возвращались с Арбузного фестиваля. Девочки были в купальниках, полностью и более чем целомудренно прикрытых сарафанами или длинными шортами с плотными майками, мальчишки были в плавках, поверх которых были надеты длинные пляжные шорты и футболки. Но радость таяла: поезд, резко дернувшись, встал посреди бескрайнего поля. Двери заперли, выпускать никого не стали.

Сначала в вагоне стоял веселый гомон, но он быстро сменился тревожным гулом. Сладкий арбузный сок сделал свое дело.

У Маши, одетой в синий купальник под белым сарафаном, живот сжался в тугой, болезненный комок.

У Сережи с его красными плавками под клетчатыми шортами, внутри все заныло и заурчало.

У сестер-близняшек Оли и Поли с их желтыми купальниками и одинаковыми парео на лоб выступили капельки пота.

Пятьдесят восемь пар глаз с надеждой смотрели на молодую учительницу, Анну Сергеевну. Она была в бирюзовом купальнике и легкой, но непрозрачной и длинной юбке-саронге и в целомудренной блузке. Но та лишь разводила руками — правила есть правила.

И тогда решение созрело само, как тот самый арбуз. Его предложила Лиза, самая бойкая девочка в вагоне.

—А давайте... просто сделаем это прямо сейчас! Прямо так. Все вместе! — сказала она, и в ее голосе не было стыда, а было озорное бесстрашие.

Идея взорвалась всеобщим, нервным, а потом и восторженным согласием. Это был бунт.

И вот по вагону прокатилась волна тихого, счастливого облегчения.

Маша, зажмурившись, расслабилась. Она почувствовала, как горячая волна под белым сарафаном заливает ее купальник, наполняя его приятной, уютной тяжестью. Тепло растекалось по самой сокровенной части тела, смывая мучительный спазм.

Сережа, расплывшись в улыбке, ощутил, как мощный поток наполняет его плавки под шортами. Горячая влага быстро сделала ткань тяжелой, он чувствовал, как мокрые плавки прилипли к коже, а на бедрах под шортами стало тепло и влажно.

Оля и Поля, держась за руки, синхронно почувствовали, как тепло заливает их желтые купальники под парео, а потом струйками бежит по ногам.

Анна Сергеевна, видя блаженные лица детей, не выдержала. Отвернувшись к стене, она с тихим вздохом облегчения позволила себе то же самое. Горячая струя залила ее бирюзовый купальник, промочила ткань на животе, потекла по ногам под юбкой, создавая невероятное чувство освобождения. Она обернулась к детям с красным, но счастливым лицом.

По всему вагону стоял счастливый гул. Пятьдесят восемь детей и их учительница наслаждались странным, запретным, но таким сладким удовольствием. Воздух наполнился терпким, детским запахом, запахом общего счастья.

И тут в открытое окно просунулось усатое лицо проводника дяди Васи. Он все видел. Но вместо гнева в его глазах блеснула улыбка.

—Ну что, напакостили? — хрипло спросил он. — Теперь надо умываться!

Он исчез, а через минуту в окно влетел резиновый шланг, и из него хлынула сильная, но нежная струя теплой воды.

Восторгу не было предела! Дети с визгом подставлялись под живительный поток, не снимая с себя ничего. Анна Сергеевна, первой подставила под струю свое лицо, хорошо промыла сандалии на своих ногах, а потом с смехом принялась обливать мокрые волосы детей. Теплая вода заливала все! Она проникала сквозь сарафаны и майки, промочила насквозь купальники и плавки, набилась в шорты, смывая все следы. Они промокли до нитки, но это было чудесно! Их одежда, тяжелая от воды, облепила каждую складочку тела, и они прыгали и смеялись, хлюпая водой в промокших сандалиях.

А потом дядя Вася протянул в окно тряпки и швабру.

—А теперь, бригада, наводим блеск! — скомандовал он.

И пятьдесят девять совершенно мокрых, счастливых человек — пятьдесят восемь детей и их учительница — с воодушевлением принялись мыть свой вагон. Они вытирали сиденья, пол, окна, превратив уборку в веселую игру. Анна Сергеевна, в своей мокрой насквозь юбке саронга, отжимала тряпку и смеялась вместе со всеми.

Когда поезд наконец тронулся, в чистом вагоне пахло свежестью и мокрой тканью. Они сидели в своих промокших одеждах, уставшие и абсолютно счастливые. Это путешествие они запомнят навсегда — не как день, когда они описались, а как день, когда они вместе устроили самый веселый и добрый потоп в мире.