Вокзал в городе N был не местом, а порталом в другую жизнь. Для меня, семнадцатилетнего Макса, он пах свободой. Я только что сошёл с поезда, и меня ждала Лера. Целых три дня без родителей. План был гениален в своей простоте: найти её, а потом найти туалет. Желудок, предательски бурливший с самого утра, настаивал, чтобы пункты поменялись местами.

Старый вокзальный туалет, деревянный, почерневший от времени, стоял посреди площади, как укор цивилизации. Но он был единственным оазисом. И я, сжавшись от нарастающей боли, помчался к нему, как марафонец на последнем рывке.

Я не знал, что накануне ночью в выгребную яму под этим самым туалетом местные бандиты-отморозки из бригады «Косого», прятавшие взрывчатку от конкурентов, уронили самодельную бомбу. И что от сырости и паров аммиака детонатор медленно, но верно отсырел, превращаясь из орудия смерти в орудие абсурда.

Я был в двадцати метрах, когда мир взорвался.

Это был не оглушительный хлопок, а глухой, мощный УХУУУХ, будто под землёй лопнул гигантский нарыв. Деревянная будка не разлетелась на щепки — её сорвало с фундамента и отбросило в сторону, как карточный домик. А из-под земли, из той самой зловонной бездны, вырвался и поднялся в небо на десятки метров величественный, медленный столб. Столб из того, что копилось в том туалете, вероятно, со времён царя-гороха.

Он был тёмно-коричневым, с золотистыми и зеленоватыми прожилками, и на секунду заслонил собой солнце. На площади воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом поднимающихся ввысь… брызг.

А потом начался дождь. Тёплый, липкий, невероятно вонючий дождь из человеческих испражнений.

Он полил на привокзальную площадь, где как раз в рамках "Дня города" выступал детский хор из местной музыкальной школы. Дети в белых рубашках и синих галстуках, с открытыми ртами, запели финальный аккорд «Пусть всегда будет солнце» и замерли, внезапно покрывшись с головы до ног тонким, но выразительным слоем исторического наследия города N.

Крики, вопли, всеобщий хаос. А я стоял, парализованный этим зрелищем. Мой мозг отказывался обрабатывать информацию: взрыв, летящие доски, небесный фонтан из говна, испачканные дети. Цепочка оборвалась. Сработал древний, животный инстинкт.

И мой собственный организм, уже и так доведённый до предела, капитулировал. Полностью. Безоговорочно.

Это не было похоже на обычную нужду. Это был обвал. Изнутри вырвалось всё и сразу — густое, обильное, неудержимое. Мои джинсы, бывшие до этого просто тесными, вдруг наполнились тяжёлой, тёплой массой. Её было так много, что она, не помещаясь внутри, с густым, чавкающим звуком вывалилась из обеих штанин, образовав у моих ног две внушительные, дымящиеся на прохладном воздухе кучи. Я стоял, вкопанный по щиколотку в продукты собственной жизнедеятельности, в то время как с неба на меня капали продукты жизнедеятельности всего города.

Ко мне подбежала Лера. Её лицо было бледным от ужаса, в волосах застрял какой-то твёрдый, похожий на кукурузный, осколок прошлого.
—Макс! Ты жив? Ты… — её взгляд скользнул по моим ногам, по тому, что из них вывалилось. Она замолчала.

Я ожидал крика, отвращения, паники. Но её взгляд был пуст. Слишком много всего случилось за раз.

И тут я рассмеялся. Истерически, громко, до слёз. Я смеялся над безумием мира, над летящим с неба говном, над тем, что я стою в своём собственном, и над ошалевшим лицом дирижёра, который пытался стряхнуть с фрака что-то очень липкое.

Лера сначала смотрела на меня как на сумасшедшего, но потом её губы тоже дрогнули. Она не засмеялась, она просто схватила меня за локоть.
—Пошли отсюда. Пока нас не арестовали как соучастников.

Мы пошли, вернее, поплелись. Я — с трудом переставляя ноги, из штанин которых продолжало вываливаться содержимое, она — стараясь не скользить на покрытой загадочными лужами брусчатке.

— Знаешь, — хрипло сказал я, останавливаясь переджать. — Я бежал в туалет, чтобы посрать. И знаешь что? У меня получилось. Просто не совсем так, как я планировал.

Лера молча кивнула, вытирая с щеки тёмную брызгу.

В тот день мы оба поняли: жизнь — это не романтическая комедия. Это абсурдистский триллер, где иногда с неба льётся дерьмо, а из твоих штанин падают кучи. Но если рядом есть кто-то, кто не бросит тебя даже в такой момент, значит, всё не так уж и плохо. Просто очень, очень вонюче.