Как-то раз, когда мне было 7 лет, я зимой с родителями поехал за город, на дачу к родительским знакомым. Стояли солнечные и морозные деньки и мне ужасно не терпелось покататься на моем новом снегокате, который мне подарили на новый год. Когда мы приехали, время было уже обеденное, и нас без особых церемоний пригласили за стол. Мама помогла мне раздеться. Она сняла с меня шапочку, ботиночки и расстегнув комбинезон, спустила его вниз так, что мне ничего не оставалось как перешагнуть через штанины и остаться в одних колготках. Я немного смутился, тому, в каком виде я перед всеми предстал, но никто не обратил на маленького мальчика никакого внимания, и мы все спокойно расселись за столом. 

Это была очень добрая, приветливая семья из трех человек, дядя Леша, тетя Света, и 13-летняя дочка Катя. Катя была довольно приятная светловолосая, с косичками девочка, она не сколько меня не стеснялась и наоборот я чувствовал, что она испытывает ко мне какой-то интерес. Пока мы обедали, Катя с понимающим видом расспрашивала меня о том, как у меня дела в школе и как я себя ощущаю в первом классе и не хочется ли мне обратно в садик. Я немного стеснялся, но отвечал, что немного скучаю по садику и что там осталось много друзей и что в школе нельзя играть столько сколько в садике и нужно делать уроки, что не очень приятно. Я похвастался своим новым снегокатом, и мы договорились о том, что как только закончим кушать, сразу пойдем на небольшую горку, которая находилась в километре от дома и опробуем его.
После того как наши желудки были плотно набиты мы с Катей вышли из-за стола, и я спросил у мамы разрешения пойти с Катей кататься на горку. Мама разрешила, только попросила перед тем, как идти на горку, зайти обязательно в туалет и пописать, и попросила Катю показать мне, где он находится. Катя с удовольствием согласилась и взяв меня за руку повела меня на второй этаж. Поднявшись по деревянной лестнице и пройдя по небольшому коридору, мы повернули за угол и вошли в помещение, где находилась ванная и рядом с ней унитаз. Увидев унитаз, я испытал сильный позыв, так как на самом деле уже давно терпел и очень хотел писать, моя правая рука сама потянулась между ног, и я сжал свою писью через колготки чтобы не описаться. Катя закрыла за собой дверь и подвела меня к унитазу. “Ну что Саша, сильно хочешь писать?” спросила она, на что я только сильнее сжал себя между ног. Она подошла ко мне сзади убрала руку от торчащего бугорка, взяла за резинку колготок и стянула их вниз, затем она проделала тоже самое и с моими трусиками. Затем Катя обхватила своими пальцами мою немного твердую писю и направив её в сторону унитаза зашептала на ухо “Пись Пись Пись Пись” Я тут же начал дуть. Я немного выгнулся вперед и с силой журчал в унитаз. Мне было очень хорошо от чувства накатившего меня облегчения, я уже совсем не стеснялся Катю и послушно стоял, опустив руки и смотрел как из моей писи течет сильная теплая струйка облегчения. Когда я закончил писать, Катя сказала, что я очень послушный мальчик и что я молодец, от чего мне было очень приятно. Затем Катя надела на меня трусики и натянула колготки так, что резинка колготок доставала до пупка. Ну а теперь пойдем одеваться и кататься, сказала Катя, и мы вышли из туалета так же держась за руки.

Когда мы вышли на улицу было еще светло. Дорога до горки лежала через небольшой лесок по раскатанной машинами просёлочной дороге. Я весело в припрыжку шел рядом с Катей и мы весело разговаривали о всякой ерунде. Настроение было прекрасное. Через двадцать минут мы дошли до горки, на которой катались еще несколько детей примерно моего возраста. Мы с Катей очень весело забирались на горку, садились на снегокат и вдвоем с криком съезжали и плюхались в мягкий, рыхлый снег. Так продолжалось часа два или два с половиной. Зимнее солнышко уже катилось за горизонт, и Катя сказала, что на сегодня хватит и нам пора возвращаться домой. Это было правильно, так как уже темнело и я уже пол часа как хотел писать. Мне так не хотелось уходить с горки, что я старался не обращать на это никакого внимания. Один раз скатываясь я подпрыгнул на небольшом трамплине, и приземлившись случайно пустил небольшую струйку себе в трусики. Это дало мне небольшое облегчение и я, снова увлекшись катанием забыл про это. Иногда только я чувствовал, как слегка мокрые трусы и колготы приятно холодят мое разгоряченное от движения тело.
На обратном пути Катя предложила мне сесть на снегокат и взяв за веревку покатила меня за собой по накатанной машинной колее. Я сидел и представлял, как мчусь по лесу на мощном моторном снегоходе и мимо меня проносятся заснеженные если и маленькие елочки. Через какое-то время я почувствовал, что моя пися снова стала настойчиво напоминать о себе и с каждым новым позывом мои ножки инстинктивно сжимались. Катя заметила это и спросила: “Сашка, ты чего там притих, писать хочешь?” Я смутился и ответил, что писать я не хочу. Катя мне не поверила. Она остановилась, подошла ко мне и спросила
-Точно не хочешь писать?
- Точно- соврал я
- А трусики с колготками у тебя сухие?
- Угу- промычал я
- А ну ка показывай свои сухие колготки- ответила Катя
Мне ничего не оставалось сделать как встать со снегоката и позволить Кате расстегнув молнию на моем комбинезоне, проникнут рукой туда, где как раз в тот момент, когда её рука коснулась моего мокрого бугорка я случайно пустил еще одну маленькую теплую струйку себе в трусики. Катя немного потрогала мой мокрый бугорок, как бы проверяя на сколько большое пятно я уже надул и убрав куру и застегнув молнию сказала: “Ай ай ай, Саша, как тебе не стыдно обманывать старших!” Мне стало неловко за свое поведение и я, немного покраснев потупил глаза. Она, заметив, что я расстроился ласково погладила меня по шапке и сказала: “Ничего, не переживай, все маленькие мальчики писаются. Колготы уже мокрые, так что смысла терпеть до дома еще пятнадцать минут никого нет, так что писайся полностью”. От этих слов мне стало немного не по себе. Мне было непонятно, как можно надуть в штаны специально. Одно дело, когда случайно, а другое дело, когда сам, с пониманием дела вот так вот взять и надуть. Катя заметила мое смущение и с казала “Ну чего ты стесняешься? Ну ка давай я тебе помогу” Она взяла меня за плечи, повернула к себе спиной, взяла меня за руки чтобы я не зажимался и зашептала мне на ухо “Пись пись пись пись пись”. Я почувствовал, что терпеть стало совсем не выносимо, тонкая струйка прорвалась в мои трусики и поползла по ножкам. Я пытался её остановить, но ничего не получалось. Маленький, теплый ручеёк вытекал из моей непослушной письки, которая совсем не хотела меня слушаться и несмотря на все мои попытки остановить его вдруг хлынул в мои трусики сильным потоком теплой влаги. Даже сквозь толстую ткань комбинезона слышалось тихое, веселое журчание моего ручейка. Я чувствовал, как приятное мокрое тепло расползается по моим ножкам принося мне приятное чувство облегчения. Я уже не сопротивлялся теплому потоку, а на оборот, когда почувствовал, что он ослабевает, поднатужился и снова вернул ему былую силу. Через некоторое время веселое журчание в моих штанишках прекратилось, и Катя снова похвалила меня сказав, что я послушный и хороший мальчик, от чего мне снова стало приятно.

Вернувшись домой, я подошел к маме и сообщил ей о том, что я сильно описался по дороге домой. Мама покачала головой и порадовалась тому, что догадалась взять с собой сухие трусы и колготки. С мамой и Катей я пошел в комнату, которая принадлежала моей новой старшей подруге, там меня раздели до гола и одели во все сухое. Потом мама ушла, а мы с Ктей остались смотреть мультики по её компьютеру. Уходя из комнаты, мама попросила Катю приглядывать за мной и как только она увидит, что я снова хочу писать, немедленно отправить меня в туалет, а то больше сухих трусов и колгот у нас с собой нет. Так я провел остаток вечера, Катя еще три раза водила меня в туалет и каждый раз следила за тем, чтобы я хорошо писал и не опустошив полостью своего мочевого пузыря не бежал смотреть мультики. Потом мы переночевали и на седлающий вечер вернулись домой. Вот такая мокрая прогулка случилась со мной в один из зимних, январских дней.