Полдень в опере
Автор: Fluidity
Задолго до того, как я узнал, что такое есть в интернете, я мечтал помочь женщине, столкнувшейся с непреодолимой потребностью в опорожнении мочевого пузыря. На этот полёт фантазии меня натолкнул недавний случай. Я надеюсь, вам это понравится.
###
Это была одна из моих любимых опер. Мне очень повезло, что я смог получить место в такой короткий срок. Это была боковая ложа, поэтому линии обзора были не очень хорошими, но звук должен был быть просто отличным. Я никогда раньше не сидел в одной из этих лож и с удивлением обнаружил, что это небольшая площадка с двумя отдельно стоящими сиденьями, которые можно было перемещать. Учитывая острый угол, под которым мы должны смотреть на сцену, будет преимуществом передвинуть сиденье, чтобы обеспечить наилучший обзор.
Я занял место подальше от сцены. Место справа от меня было пустым.
Приближалось время занавеса, а на соседнее место никто ещё не прибыл. Зал был полон, поэтому я не ожидал, что место останется незанятым. Внезапно занавески раздвинулись, и вошла молодая женщина, которая, на первый взгляд, была прекрасна сверх всяких ожиданий. Она была элегантно одета в чёрный деловой костюм с короткой юбкой, белую блузку, расстёгнутую достаточно, чтобы было видно декольте, и жакет. У неё были кудрявые, даже вьющиеся светлые волосы. Когда она повернулась и улыбнулась в ответ на моё приветствие, я увидел прекраснейшие большие голубые глаза. Её звали Марина. Я сказал ей, что меня ховут Fluidity, от румынского, Fluidunescu, что означает «быстро текущий».
В нескольких любезностях, которыми мы обменялись до того, как погас свет в зале, я уловил лёгкий акцент, но в остальном её английский был безупречен. На протяжении всего первого акта я старался не отвлекаться, но так легко мой взгляд скользнул со сцены на её прекрасное лицо и её изящную фигуру. Её ноги, видимые на несколько сантиметров выше колена, были стройными и привлекательными, и она держала их крепко сцепленными. Это было действие, которое заставило меня… думать о других вещах.
Мы сразу перешли на ты в разговоре. Когда представление закончилось, я наклонился к ней, положил правую руку на спинку её сиденья и мягко коснулся её правого плеча:
— Пожалуйста, присоединяйся ко мне в буфете. Мы можем расслабиться и выпить бесплатное кофе.
— Было бы хорошо, — ответила она.
Посещение буфета было одной из «привилегий», которые я получаю, жертвуя деньги оперной труппе, но я редко получаю от этого такое удовольствие, как сегодня днём. Принеся Марине чашку горячего чая (чай быстро проходит сквозь меня, подумал я про себя), я увидел, что свет залил всё вокруг и заодно красивое лицо Марины (я установил её имя). Она была из России и уже прожила в США четыре года. Она уехала из России из-за «разочарований», что бы это ни значило. Она была врачом на севере штата и временно работала в Нью-Йорке.
##########
Пока мы продолжали наш разговор, мои глаза упивались её нежной красотой. Она казалась застенчивой, но говорила смело, когда говорила. Её помада была из тех, присутствие которых было почти незаметным, а её макияж был очень лёгким. Её большие голубые глаза, казалось, могли очаровать всех. И она держала ноги крепко сжатыми. Она несколько раз обвела взглядом окрестности, как будто… отыскивая дамскую комнату.
В тот момент, когда мой опыт подсказал мне, что очередь в женскую комнату с одной кабинкой возле двери буфета будет самой длинной, я наклонился к ней, как будто мне нужно было сказать что-то наедине.
— Если тебе будет интересно, за той дверью есть туалет.
Я смотрел ей в глаза, говоря это. Когда я сказал «туалет», её глаза расширились, а губы приоткрылись. Я продолжил:
- Я должен был сказать это раньше. Осталось мало времени.
- Да, Я думаю, что мне будет лучше отлучиться на некоторое время. Извини меня.
С этими словами она направилась в коридор. Я встал, вытянул ноги и побрёл туда, откуда мог заглянуть в коридор. Как я и ожидал, она стояла в конце очереди, состоящей как минимум из девяти женщин. Она никак не могла это сделать. Затем я услышал предательский звук звонка, сигнализирующий о начале следующего акта. Свет вокруг мигал несколько раз.
Марина подбежала ко мне.
— Я подожду до следующего антракта.
— Это не будет проблемой? — услужливо спросил я.
Она посмотрела на меня с этим странным выражением лица, с полуоткрытыми губами, с отсутствующим взглядом в глазах. На её лице было беспокойство, без сомнения. Она стояла, крепко сцепив ноги вместе.
- Я думаю… я думаю, что я смогу это сделать.
— Тогда пойдём, — и я наклонился и крепко взял её руку в свою руку.
Она ухватилась за мою руку, как будто это утешало её, и мы пошли обратно к нашей ложе, по пути пройдя мимо мужского туалета, который выглядел пустым. Я видел, как она смотрела на дверь туалета с некой тоской.
Когда мы сели в ложе, она впервые скрестила ноги и чуть-чуть подвигала ими вперёд-назад. Если бы её потребность в облегчении становилась всё более острой, 90-минутный второй акт не был бы нисколько приятным для неё. Однако она разговаривала со мной, как будто ничего не случилось. Она смеялась и улыбалась, и для всего мира казалось, что она прекрасно проводит здесь время, наслаждаясь вниманием, которого заслуживает её красота. Она мне определённо нравилась, и я знал, что она это видела. Потому что это невозможно скрыть, когда мужчина очарован женской красотой и обаянием.
В какой-то момент я сказал ей:
- Марина, я знаю, что ты предпочла бы сходить в туалет во время антракта. Надеюсь, не будет слишком неудобно терпеть во время этого акта.
Она посмотрела вниз, улыбнулась и, казалось, слегка покраснела. Потом она подняла голову и посмотрела мне в глаза:
- Ну, мне уже неудобно. Но я обычно довольно хорошо с этим справляюсь. Я не думаю, что ты будешь возражать, если мы посетим женский туалет в конце этого акта.
- С удовольствием, — и я протянул руку, взял её руку, поднёс к губам и поцеловал. Это был совершенно неожиданный поступок с моей стороны, и я до сих пор не знаю, почему я так сделал, но мне казалось, что это нужно сделать, чтобы показать своё сочувствие её нужде.
Как оказалось, во время выступления она устроила настоящее шоу. Первую часть акта она провела, крепко скрестив ноги и слегка покачивая ими вместе. Время от времени, однако, она делала большой вдох, напрягаясь при этом, как будто её спина внезапно изгибалась и заставляла её тело подниматься на 5 см. Обычно за этим следовало быстрое раскачивание взад-вперёд, как будто ей очень нужно было разбудить свои утомлённые сфинктеры мочевого пузыря. Раз или два она брала свою руку, ту, что была с моей стороны сиденья, как будто не желая, чтобы я её видел, и прижимала её к нижней части своего живота, как будто она пробовала, насколько твёрдым стал её мочевой пузырь и, следовательно, насколько он был там наполнен.
В один из таких моментов в самом разгаре действия она издала тихий вздох. Я протянул руку, взял её левую руку и нежно обхватил её обеими руками. Она взглянула на меня, и на её лице было настоящее беспокойство. Я наклонился к её щеке и тихо сказал:
— Ты слишком долго терпишь, Марина. Тебе, должно быть, очень больно.
— Ну да, это так. Но я дотерплю до конца действия. Тогда мне надо будет бежать в туалет.
— Я понимаю. Дай мне знать, если я могу что-нибудь сделать.
— Ты такой любезный. Благодарю.
С этими словами она выпрямилась и посмотрела на сцену. Как она могла сосредоточиться в этот момент на музыке, я понятия не имел.
К концу акта она не могла усидеть на месте. Каждый мускул её тела, должно быть, напрягся из-за переполненного мочевого пузыря.
Когда занавес начал медленно опускаться, она повернулась ко мне и очень крепко сжала мою руку:
— Боже, как сильно мне нужно в туалет.
— Тогда пошли, — сказал я и тут же вскочил.
Однако она осталась прикованной к своему стулу.
— Подожди секунду… Я что-то не могу сейчас встать.
Она проходила какую-то волну срочности, и ей нужно было бороться с собой сидя. Она несколько раз хлопнула себя по ногам, глубоко вдохнула и лишь тогда встала. «Бстрее! Я не могу больше терпеть. О Боже!» было всё, что она сказала. Она стояла как пьяная, с напряжёнными дрожащими ногами и раскинутыми в стороны голенями.
Я был так возбуждён её затруднительным положением, что боялся, что не выдержу раньше неё. Она же спустилась на несколько ступенек из нашей ложи и направилась к вестибюлю с туалетом.
Вдруг она остановилась и должна была сделать реверанс. Когда она сделала это, она инстинктивно вытянула руку, чтобы я остановился, но её рука попала прямо в мой твёрдый, как камень, член. Когда она закончила свой реверанс, она повернулась ко мне с диким ярким взглядом в глазах:
— Это тебя заводит?
— Марина, я не контролирую то, что моё тело делает там внизу… Пожалуйста, не думай, что я желаю тебе дискомфорта или смущения, — нагло солгал я.
Её дискомфорт сильно возбуждал меня, но я никогда не хотел бы, чтобы она публично смущалась. Пока она оставалась на своём месте и делала реверансы (было ещё несколько), к тому времени, как мы вошли в вестибюль, очередь в женский туалет выстроилась просто огромной. Увидев это, она схватила меня за руку, наклонилась ко мне и с дрожью в голосе, сказала:
— Слушай, я не могу стоять ждать в этой очереди. Я должна сделать это немедленно. Извини, я понятия не имела, во что я ввязываюсь!
И я увидел, как её великолепные голубые глаза наполнились слезами. Я подумал, что можно сделать в огромном оперном театре? Я подумывал затащить её в мужской туалет и надеяться на пустую кабинку там, но не думаю, что она могла бы так поступить.
Подсобное помещение! Помню короткий тёмный тупиковый коридор с дверью в подсобное помещение, где держат швабры и… ведро! Однажды мне его показала бывшая подруга. Нам тогда нужно было место, где мы могли бы обниматься во время антракта, но это другая история. Если бы я только мог вспомнить, где это было. Я повернулся к ней:
— Марина, милая девочка, я отведу тебя туда, где ты сможешь облегчиться. Это не будет элегантно, но это будет без посторонних глаз.
— Что угодно, что угодно. Я не хочу намочить себе нижнее бельё в опере!
При этом она сделала ещё один реверанс и быстро потёрла ноги, устроив шоу для нескольких человек, которые это заметили.
Я схватил её за руку и нашёл тот коридор, ведущий в кладовку. Я огляделся и потащил её за собой.
— Я не могу идти сюда! Там темно! — сказала она, думая, что я хочу, чтобы она сидела на корточках в коридоре без двери.
— Нет, глупая девочка!
Я открыл дверь в высокое подсобное помещение и втянул её внутрь. Свет зажёгся, когда мы вошли. Каморка была не больше шкафа. Единственная лампочка метрах в пяти наверху давала очень тусклый свет, но этого было достаточно, чтобы видеть всё вокруг.
— Извините, но это единственное, о чём я мог думать. Можешь помочиться в это ведро.
Марина яростно переминалась с ноги на ногу. Я схватил ведро, к счастью пустое, и вынул из него сухую швабру.
— Ты хочешь, чтобы я в него пописила?
— Как будет твоя воля.
Она уже задрала свою чёрную юбку до талии, демонстрируя свои тугие ягодицы через колготки и трусики.
— Тебе придётся удержать меня от падения. Я не смогу сидеть на этом ведре — это будет слишком неудобно. О, Боже мой, как я хочу пи-пи! Во мне должен быть шар для боулинга.
Внезапно она одним плавным движением стянула колготки и трусики, обнажая прекраснейший белокурый пирожок; так она была натуральной блондинкой! Я положил две руки ей под мышки и поддержал её своими руками, когда она опустила свою попу на ведро. Мои ноги были широко расставлены, чтобы я мог согнуться вместе с ней и мне не приходилось наклоняться и давить на спину.
Обе её руки держали юбку и находили ведро. Моё лицо было в нескольких сантиметрах от её. Это было удивительно неудобное положение для нас обоих.
— О, вот, наконец. — сказала она. — Тишина. Больше тишины.
— Я не могу начать писить. Господи, мне чертовски больно, но я не могу расслабиться.
— Надо признать, что это довольно необычный способ писанья. Тебе не кажется? — спросил я и улыбнулся.
Её лицо из болезненного беспокойства сменилось лёгкой улыбкой, и она, как прежде, опустила голову и покраснела.
— Я никогда не смогла бы представить себя в таком положении. О, я думаю, что это произойдёт.
Она подняла голову, и я услышал, как её моча капает, капает, капает на дно ведра. Капли появлялись чаще в течение примерно пятнадцати секунд, а затем появлялась крошечная струйка. Шум из ведра был просто удивительным, потому что он действовал как громкоговоритель, направленный прямо в наши уши. Как только струйка началась, не более чем через десять секунд она превратилась в бушующий, хлынувший пожарный шланг с мочой, падающей на дно этого ведра, производя достаточно шума, чтобы разбудить мёртвых.
Затем, как только дно ведра было покрыто, и хотя поток бурлил в полную силу её струи, и мы слышали, как пена покрывает поверхность мочи и приглушает шум.
Марина посмотрела мне в глаза, которые в это время были прикованы к ней и её процессу.
— Ты не поверишь, какое это блаженство!
Затем она посмотрела вниз и увидела, что мой член явно всё ещё в полной эрекции.
— Он всё ещё наслаждается этим, не так ли?
— Мне нравится помогать очаровательной женщине облегчить её боль и дискомфорт.
И тут я наклонился и поцеловал её в губы; она не противилась. Её поток при этом нисколько не прекратился, но был в полную силу.
Когда мои губы переместились к её щекам, уху и шее, я прошептал:
- Сколько ты можешь удерживать там? Литр? Два?
Она лишь тихо рассмеялась.
— Я не знаю, благословение это или проклятие, но я всегда могу удержать больше мочи, чем кто-либо, кого я знаю. Я не была в туалете с самого утра, когда встала. Мне просто легче держать это в себе, чем куда-то отлучаться. Потому что я знаю, что я могу с этим справиться. Это случилось со мной неожиданно.
Её поток терял давление после очень долгого выпуска, он превратился в мягкую струйку, которая всё-таки продолжалась довольно долго. Внезапно всё это прекратилось, и она выпустила три или четыре сильных струй напоследок.
Я думал наперёд и полез в карман куртки, где была чистая ткань.
— Могу я помочь тебе стереть морские брызги?
Она широко улыбнулась и сказала:
- Да, капитан. Буря закончилась.
— Какой прекрасный был дождь, правда?
Я мягко вытер губы её письки, а затем коснулся пальцем её клитора и принял ещё один поцелуй.
Я услышал её вздох; её клитор был очень скользким, и не от мочи.
— Не сейчас, не сейчас. Хотя это было божественно.
Мы неловко поднялись на ноги. Она подтянула трусы и приспустила юбку:
- Ты был спасателем. Я ведь была готова умереть от боли.
— С удовольствием, дорогая.
Я украл ещё один нежный поцелуй, от которого она охотно отказалась, и мы вышли в сияние осеннего дня в опере.
