Привет всем! Как-то вот «холодное время» года подвигло написать рассказ о ситуации, возникшей с героями (и героинями) в период крещенских морозов... Надо же, и весьма кстати оказалось поднятие «темы» о большом количестве одежды в такую пору и связанных с этим трудностях))
Холодная пора года и много одежды
Лишний раз убедило меня в том, что РАССКАЗ будет АКТУАЛЕН, тем более, что холода (для большинства форумчан, я думаю) ещё не закончились...
Рассказ решил написать от лица ГЕРОИНИ (женщины то есть), по возможности передав при этом все ощущения и эмоции, которые, по моему мнению, должна испытывать женщина в подобных случаях. Жду активного обсуждения и мнений от читателей (и особенно от читательниц).
.....................................
Крещенские морозы или «С лёгким паром!»
1
«Мороз и солнце, день чудесный...
Чего ты спишь, мой друг прелестный?
Пора, красавец мой, проснись...»
Эти стихи у меня сложились сами собой, только что, когда я в очередной раз взглянула на своего «благоверного», на Андрюшку (я его в минуты нежности так ласково называю - и про себя, и вслух). А сейчас у меня именно такая минута, мы едем с ним (и не только с НИМ) в автобусе из области домой, он в самом деле спит (или притворяется?), привалившись головой в шапке к замёрзшему окну. «За окном» мороз выше двадцатника, на дворе 20-е числа января, самые «крещенские морозы»... И - солнце... Да, выходные (на которые мы ездили аж впятером, на дачу к своим «пожилым» друзьям, которые, собственно и составляют нам сейчас компанию, сидя впереди нас, так же вдвоём, только бодрствуя и тесно обнявшись друг с другом), так вот выходные выдались на редкость ясными и солнечными. И завтра на работу, по идее, ничто не мешает явиться в хорошем настроении. Так мне думается СЕЙЧАС...
«Пожилыми» и я, и Андрюха называем их в шутку, на самом деле им обоим (и «дяде Саше», полностью - Александру Михайловичу, и «бабе Тане» - Татьяне Семёновне то есть), по сорок с небольшим. Но мне (меня, так, между прочим, Ольга зовут) всего 24, а Андрюшке моему недавно (в аккурат под Новый Год) стукнуло аж 25; поэтому те двое для нас в каком-то смысле «старики» - мы их и меж собой, и вслух так в шутку называем и они не обижаются. И обращаемся мы к ним именно так: «дядя Саша» и «баба Таня» - так уж повелось. Последнюю я ещё иногда именую «Семёновной», из-за её полноватой комплекции и довольно простецкого, «деревенского» имиджа. Да она и действительно полжизни в деревне прожила и, видимо невольно «впитала» в себя особые, свойственные «деревне» манеры и «энергетику»...
Да, забыла упомянуть ещё о пятом «члене нашей команды». Толик, 17-летний акселерат, ростом уже выше нас всех четверых, приходящийся нашим «старикам» каким-то ну оч-чень дальним родственником (степень родства, сколько Семёновна ни пыталась мне втолковать, я так и не поняла, а Андрюха мой - тем более), поэтому мы его «позиционируем» как «друга семьи» или как-то так. А у нас с теми двумя «стариками» практически «семья», хотя мы никак не связаны «кровными узами», просто по работе (уже БЫВШЕЙ, и для нас и для них) познакомились и сдружились уже три года как. И с Толиком этим нас познакомила Семёновна полтора года назад во время такой же поездки на дачу (только летней). Сама Семёновна почему-то часто (в девяти случаях из десяти) именует его «Анатоль» - как-то странно звучит, то ли баба Таня хочет себе какой-то аристократический имидж (к своему-то деревенскому!) приплюсовать (ранее как-то в разговоре она обмолвилась, что у неё есть предки дворянского рода...) Я не верю, но вообще мне пофиг. Дворяне так дворяне, «Анатоль» - так Анатоль.
«Анатоль», которому, в отличие от нас четверых, не досталось сидячего места (в битком набитом «пригородном» автобусе), сейчас «нависает» над нашими «стариками» и что-то увлечённо им рассказывает. То есть не «увлечённо», а просто взахлёб, он по-моему, вообще никогда не молчит... И там, на даче, рта не закрывал, всё о своих «тусовках» и «драйвах», через несколько часов аж тошнить начинает... Кажется, сейчас что-то смешное он «вещает», так как Семёновна, сидящая передо мной (я вижу лишь её голову), периодически «прыскает» в ладошки и кажется, пытается иногда его «юмор» так, ненавязчиво, остановить движением руки, но это только разжигает его «пыл»... А Михалыч, «дядя Саша» (его, сидящего у окна, «наискосок» от меня, я вижу лучше), хохочет куда откровеннее, чуть не сгибаясь пополам с каждой новой «остротой» Толика и чуть не утыкаясь в пол. Я, честно, не слышу этих «острот» (они приглушены шумом «автобусной» толпы и рёвом мотора), и слава Богу. Мои мысли сейчас заняты другим...
- «Пора, красавец мой, проснись...» - цитирую я своё, вернее чужое, слегка изменённое мною, стихотворение, трогая «благоверного» за плечо.
«Благоверного» в кавычках, так как мы ещё не муж и жена. Но предложение он мне уже сделал (хотя заяву в ЗАГС мы ещё не успели подать). И мы с ним по жизни (уже давно) несравненно ближе, чем иные супруги, прожившие двадцать лет вместе. Мы чувствуем друг друга как... Не хочу прибегать к «словесным изыскам», просто ЧУВСТВУЕМ - и всё.
Вот и сейчас я чувствую, что «благоверный» мой, Андрюшка, и не спит-то вовсе... А что? Дремлет? Или всё же ПРИТВОРЯЕТСЯ? Или «пытается» задремать-заснуть?
- «Нет, солнце, я не сплю...» - оборачиваясь ко мне и «разлепляя» глаза, чуть заплетающимся языком (а может действительно СО СНА, хотя вряд ли), выговаривает он.
- «Не сплю, не сплю...» - таким же «заплетающимся» языком передразниваю его я. - «Я вижу...»
Да, уточняю. Мы все четверо (вернее все пятеро) не то чтобы пьяные, но так... кхм... изрядно накаченные всякого рода «напитками» и «наливками», которыми наши старики (вернее хозяйственная баба-Таня) угощала нас там, на даче. Эти «наливки» были ею приготовлены из разного рода ягод и прочих плодов, и имели «градус» от самого низкого до... Неважно. Была среди этих «напитков» и «медовуха», сделанная бабой-Таней по особому рецепту и неожиданно оказавшаяся довольно крепкой, но учитывая мороз и хорошее настроение, выпили мы все её (и прочих наливок) довольно много. Но хмель как таковой выветрился из нас всех ещё пока мы все (дядя Саша ещё и с рюкзаком, нагруженным «богатствами» из тех же наливок и консервированных овощей, которые «старики» решили взять с собой в город), ждали этого долбанного автобуса. Расписание у них (у автобусов) составлено конечно «по уму», как всегда в нашей Раше: «основной» воскресный автобус отправляется в город в час дня (на него мы по закону подлости конечно же не успели, причём на какие-то десять минут, зараза!), а следующий - аж в пять вечера! Но как «приятный сюрприз», бывают и дополнительные автобусы, в районе двух дня и собственно на нём, на «дополнительном», мы теперь и едем. Одна радость - приедем домой НЕ ЗАТЕМНО. И останется время на «дела по дому», ну и … на что-то ещё более приятное.
Это «более приятное» сейчас и будоражит мой мозг (и не только). Хочется, пардон, залезть в штаны своему «благоверному» прямо сейчас. А он - чтобы МНЕ. Но нельзя. Не только из соображений нравственности, но и потому ещё, что этих самых ШТАНОВ на всех нас сейчас надето чересчур много. Из-за мороза. Чтобы не отморозить...кхм...ничего жизненно важного. Особенно мужчинам. Да и нам, бабам, тоже...
- «Я ЗНАЮ, что ты не спишь...» - говорю я, глядя Андрюшке прямо в глаза. - «Знаа-а-аю...»
Он и сам знает, что НЕ МОЖЕТ спать. И про меня - то же самое.
Потому что, хоть хмель и «выветрился», но «наливки», выпитые в немеряных количествах, со страшной силой «давят на клапан». Писать хочется до зарезу. А ехать ещё минут сорок. Час двадцать уже позади, и мне лично «захотелось» уже через полчаса после «старта». Жалею, что не сходила в туалет перед выездом с дачи (торопились на тот, «основной» автобус, блин!), а потом и во время «ожидания», на остановке, впрочем там один хрен негде было бы, по крайней мере НАМ, прекрасной половине. Мужикам-то проще... Но у моего Андрейки, похоже ТА ЖЕ проблема, он-то ещё больше меня «принял», всё «бахвалится» непонятно зачем. И там, на остановке, не сходил, туалета там не было, а «к деревьям» не пошёл, то ли из «солидарности» со мной и остальными, то ли воспитание... А теперь вот еле держится, я же вижу... Интересно, как «старики»? Наш «юнец» ещё и смешит их постоянно чем-то...
- «О, Боже, сколько ещё ехать-то?» - уже не «конспирируясь», спрашивает Андрюха измученно.
Я таким же измученным голосом отвечаю... Он только запрокидывает голову к потолку и охает. Я (женщина всегда должна быть ИЗОБРЕТАТЕЛЬНЕЙ в таких ситуациях!), наклоняюсь к нему, беру его голову «в шапке» двумя руками, «отрывая» от замёрзшего окна и привлекаю к себе, нежно целуя в губы. Эдаким быстрым, «закрытым» поцелуем, почти не разжимая губ, но с нескрываемой нежностью глядя ему в глаза. Это его несколько отвлекает от «чёрных» мыслей и я, наклонившись уже к его уху, шепчу прямо ТУДА ему:
- «Ты хочешь меня? Прямо сейчас...»
- «Я сейчас знаешь, чего хочу?» - с полуюмором отвечает он.
- «Знаю, милый...» - в таком же тоне отвечаю я, только шёпотом, чтобы не слышал весь автобус - «как не знать... Сама уже еле терплю, налью в штаны сейчас...»
- «Чего делать-то?» - в голосе Андрейки, похоже, уже сквозит откровенное отчаяние. - «А следующая остановка когда?»
- «Даже не думай!» - меня просто «прорывает», я представляю себе, что потом придётся ждать следующего «авто» ещё три часа (другие тут не ходят), а так хочется «приехать засветло»! Хотя искушение пописать зашкалило уже все пределы... И добавляю аргумент, способный «пристыдить» и «воззвать к терпению» Андрюшку, да и меня саму:
- «Старики-то наши, вон, держатся... Ещё и анекдоты травят, гляди...»
- «Анекдоты этот оболтус травит...» - так же полушёпотом говорит Андрей, чтобы никому, кроме меня, не было слышно, - «а ЭТИ только слушают... Интересно, у них как с ЭТИМ делом сейчас?» - так же наклонившись к моему уху, тихо «вопрошает» он, имея в виду, конечно же, их («стариков») позывы сходить в туалет по-маленькому.
- «Наверное, так же как и у нас, только виду не подают», - снижая тон совсем до «шёпота», интимно, прямо в ухо, говорю ему. - «Пили-то наравне...»
И при этом, как бы «невзначай», расстёгиваю самую нижнюю из больших пуговиц его длиннополой дублёнки. За ней - другую, повыше, и «откидываю» полу этой самой дублёнки, ближайшую ко мне, на себя. Открываются тёмные джинсы Андрюхи, его «верхние» штаны то есть. Я знаю, что ПОД НИМИ у него ещё двое «подштанников»: одни (в самом низу) - обычные, «домашние» треники, поверх них (под джинсами) - более тёплые, «с начёсом». Бережёт мой Андрюха своё «хозяйство» и правильно делает...
У меня у самой-то, даром, что куртка обычная, но не длинная, так, поясницу лишь прикрывает - «штанов» ещё больше, если тёплые колготы считать таковыми, на них - рейтузы, потом ещё тёплые, «зимние» штаны, в которых раньше каталась на лыжах и поверх ещё и брюки (широкие такие, наподобие «клёш» внизу, доставшиеся от мамы - по-моему, она говорила, что носила их при БЕРЕМЕННОСТИ) - но мне пофигу. Главное, что они налезли на всё перечисленное и в них ещё «влезли» джемпер и свитер, после чего они, брюки эти, хоть и с трудом, но ЗАСТЕГНУЛИСЬ, и я защищена надёжно от холода. А поверх брюк и ещё один свитер, при этом и «короткая» куртка не страшна, так что комфорт полный. И ТЕПЕРЬ был бы полный, если бы не...
- «Хочешь писать?» - «на ухо» спрашиваю я.
- «Олюш, не то слово...» - чуть не «стонет» благоверный, у него тоже, как и у меня, в «ассортименте» целый набор «ласковых» обращений ко мне.
- «А МЕНЯ - хочешь?» - повторяю уже заданный ранее вопрос, уже громче. Вопрос, в общем-то риторический, но в ДАННОЙ СИТУАЦИИ - как посмотреть...
И, не дождавшись ответа, КЛАДУ его руку к себе на бедро, совсем близко к СВЯТАЯ СВЯТЫХ. Сама же разворачиваю его лицо к своему и мы, несмотря на дикий дискомфорт из-за ТОГО САМОГО, вожделенно глядя друг на друга, «трёмся» носами и подбородками, едва касаясь, дыша при этом всё глубже и вожделеннее, раскрывая губы для... Наконец соприкасаемся губами и целуемся «взасос». Мне опять-таки пофигу, обращают ли на это внимание окружающие (автобус наполнен битком). Я «откидываю» полу его дублёнки ещё дальше и откровенно уже глажу рукой его промежность, пытаясь определить (через его десяток штанов!), ВСТАЛ у него или нет... Похоже, что да (там твёрдо, даже через штаны чувствуется!), вот уже и его левая рука, «соскользнув» с моей промежности, устремилась между сиденьем и моей попой и гладит, прощупывает ТАМ (тоже через штаны, естественно). А правой своей он подхватил меня «за локоток», развернув к себе и «всасывается» в меня всё больше, как и я в него. Его язычище «сплёлся» с моим и мы (не передать, сколько времени) буквально ЕДИМ друг друга. Через какое-то время я всё же «разрываю контакт» и шепчу ему на ухо:
- «Ну что? Теперь ЛЕГЧЕ?»
Он глубоко втягивает носом воздух (даже здесь, в автобусе, он МОРОЗНЫЙ, от дыхания у всех идёт лёгкий парок) и лицо его снова становится страдальческим. Я «поясняю» уже вполголоса (плевать, что кто-то услышит):
- «От «этого дела» ВАМ, мужикам, должно быть легче терпеть...»
Он понимает, о ЧЁМ речь. Да, при вставшем «дружке» терпеть конечно, легче, но ненамного. Да и не пробудет он в ТАКОМ состоянии сорок минут...нет, уже тридцать пять. А я сама уже ХОЧУ так, что мозги в кучку... О, Господи, только бы выдержать! Что советует ПСИХОЛОГИЯ в таких случаях? Представить себе что-то... ЧТО?
Я, со своим, блин, устройством мозга, тут же представляю себе (невольно) его половые органы и свои... Под «десятком штанов»... Его «дружка», которого уже за всё время не только ЧУВСТВОВАЛА (и в себе, и руками, и как угодно), а и «созерцала». Вот и сейчас представляю, будто ВИЖУ, как он у него, совсем немаленький, даже в ослабленном состоянии, буквально «трепещет» от желания раскрыться и «ливануть» тугой струёй «золотой жидкости». Сикать нам вдвоём (в укромных местах) доводилось (ЗИМОЙ в том числе) и меня почему-то всегда дико возбуждало, как мой Андрейка вытаскивает из штанов и труселей это своё «орудие» и из него вырывается (прямо сразу после «выдёргивания») мощная, свербящая, золотистая струя и, шипя и скворча, «пузырит» в траву, осенние листья или снег. Даже собственный «процесс» спускания штанов и приседания с последующим таким же «процессом» не мешал мне наблюдать за всем этим. Так же, впрочем, как и ему - за моим «действом».
И всегда после этих дел у нас был просто ошеломляющий, безудержный секс, «расцвеченный» такими красками, как никогда... Мы долго после этого в ванне (или в постели) ласкали друг другу это самое своё «хозяйство» и смаковали (как в мыслях, так и словесно), процесс писанья друг друга. Что-то будет СЕГОДНЯ? О, Боже, как давит! Только бы доехать...
Напрягаю своё воображение дальше, представляю свою «красавицу», как она там под штанами и трусами тоже «трепещет» и дёргается, того гляди «стрельнет»...
- «Ребята, вы там КАК?» - поворачивается с переднего сиденья голова «бабы Тани».
(Похоже, для неё это единственный способ остановить словесно-юморной поток этого засранца, «Толика-Анатоля»...) Вот и он замолк...
Я делаю «лицо», на котором всё написано яснее ясного. «Семёновна» понимает всё мгновенно...
- «Я уже тоже еле терплю», - доверительно сообщает она мне, перегнувшись, почти «перевалившись» через спинку сиденья (Андрюха при этом «отстраняется» от меня к окну, но разумеется, всё слышит). Впрочем, баба-Таня не особо и «конспирируется», нет смысла, ВСЁ и так понятно. «Межполовые рамки» неактуальны...
- «А Михалыч?» - не так уж деликатно интересуюсь я. (Блин, ну надо же как-то скоротать время!)
- «Он тоже...» - ничуть не смутясь, отвечает Семёновна, ПОНИЗИВ голос и осторожно «просканировав» взглядом толпу, «нависшую» над сидячими пассажирами в автобусе. - «Уже даже на анекдоты Анатоля нашего не реагирует...»
Это для меня - повод высказаться «о наболевшем».
- «Блин, а вы-то его заткнуть не можете, что ли?» - киваю вверх, в сторону высоченного акселерата Толика, но что-то внутри заставляет в последний момент понизить голос опять «до шёпота» - деликатность прежде всего, ДРУГ СЕМЬИ всё-таки! Даже родственник...
Моя осторожность излишня - Толик как раз в этот момент отвернулся и напряжённо смотрит «сквозь головы» в противоположное окно (на левой стороне автобуса). Оно, в отличие от нашего, правого, почти всё протёрто ото льда и снега пассажирами и там видно, ЧТО за окном. Но с наших сидячих мест - не видать, всё заслонено «стоячими» пассажирами. Только небо...
- «В город въезжаем» - повернув голову к нам и наклонившись, чтобы было слышно, радостно сообщает Толик.
(«Осчастливил», однако... Ещё молчал бы всю дорогу после этого...) Но Семёновна на мой вопрос (который, по-моему, вернее его физиологическую ПОДОПЛЁКУ, даже не вполне поняла!) отвечает (полушёпотом, «режим конспирации», блин!)
- «Так а чё? ЭТО хоть помогает мысли отвлекать... А то того гляди...»
Что «того гляди» - об этом не хочется думать. Но всё же и от Толика есть польза - его «комментарий» позволяет моим мыслям принять новое направление:
- «Андрюха!» - почти командую я (сейчас НЕ ДО ЛАСК, ласки будут позже, если ДОЕДЕМ)... -«Протри там стекло, хочу посмотреть, ГДЕ мы...»
«Андрюха», кряхтя, развернулся к окну (видно, согласился, что хоть что-нибудь ДЕЛАТЬ - тоже способ отвлечься и, яростно дыша на замороженное, залубеневшее стекло, а потом в этом месте протирая его перчаткой (пальцами, кулаком) стал «расчищать обзор». Далось ему это не без труда, но через расчищенную в итоге небольшую «площадь» и ему, и мне удалось рассмотреть - да, действительно «въезжаем», впереди первая за всё время «глобальная» остановка, на которой, чёрт возьми, минуты три будем ещё стоять неподвижно - высаживать одних пассажиров и «набирать» других. Впрочем, последних будет гораздо меньше - народ едет с дач в город и постепенно будет «слезать». А ТЕРПЕТЬ в состоянии «остановки» ещё труднее...
(Шальная мысль возникла - может всё-таки и нам слезть тут? Невмоготу уже...)
Делюсь этой мыслью (сначала мелькнула идея - с Андрюхой, нет - нагибаюсь к бабе-Тане, шепчу ей):
- «Баб Таня, а если тут... Ну, выскочить?...»
- «И где ты тут сходишь?» - резонно «парирует» Семёновна. Это ещё пригород, тут и сортиров-то нет, всё открыто, и кустиков-то я тут не помню, мужикам негде будет, не то что нам...»
Да, баба-Таня, как всегда, права... Подъехали тем временем к остановке, народ (многие с «кладью», как наш дядя Саша), «повалили» наружу. «Вошло», как я и ожидала, гораздо меньше народу и много мест освободилось. В том числе оба сиденья ЗА НАМИ и туда тут же плюхнулся Толик, словно только и ждал этого «плацдарма». («Тоже пи-пи хочет, бедняжка», - с состраданием подумала я; блин, сама сейчас обоссусь, а хватает в такие минуты «душевности», чтобы о других думать!)
Автобус, изрядно «опустошённый», двинулся от остановки.
2
- «Ольга Сергеевна, Андрей Викторович, а вы вот этот анекдот слышали?» - моментально «нагибаясь» к нам обоим (посреди, между нашими головами). - «Про ковбоев...»
- «Толь», - оборачиваюсь, говорю ему, так, по-простецки (у нас отношения у всех, несмотря на разницу в возрасте и всё прочее, «простецкие» донельзя, особенно по пьяни), и на даче мы этих самых анекдотов «перетравили» до дури, но тогда... Тогда НЕ ХОТЕЛОСЬ...
- «Толь», - говорю ему, эдак деликатно, ПОЛУНАМЁКОМ - «а можно что угодно, только НЕ АНЕКДОТЫ»?
- «Так а я, кроме анекдотов, ничё не знаю», - так знаете, «по-простецки» разводит руками (в манере Иванушки-дурачка) наш оболтус. - «Но анекдот-то ваще класс, я тут его вот рассказал Семёновне с Михалычем - они, блин, чуть не уссались со смеху!»
(Я же говорю - отношения у нас ПРОСТЕЦКИЕ до предела! Выработались за минувшие месяцы-годы...)
Какой-то бес изнутри подталкивает спросить:
- «А что за анекдот-то, Толь? Может, мы знаем?» - ну надо же как-то время коротать... Оо-ой, автобус на ухабе тряхнуло... Бля-а, чуть не пролила, пардон...
(И прокладку-то, как на грех, не надела! Если что, прямо в штаны всё польётся... Блии-ин...)
- «Дык это... Мож, знаете...» - лицо Толика просто «подкупает» своей «простотой» . - «Ну, про двух ковбоев, которые... бесплатно ГОВНА НАЕЛИСЬ...»
(М-да, «детская непосредственность» «Анатоля» не знает границ...)
Я чуть не сгибаюсь пополам и хохочу в пол. Андрюха тоже «прыскает». Я еле сдерживаю позывы своей «красавицы» раскрыться и выпустить в свои десять штанов содержимое... Но нет, фф-фу-у, вроде сдержала, не знаю, как Андрюха.
На наше с Андрюхой счастье, мы с ним ЭТОТ САМЫЙ анекдот, про ковбоев, которые... «бесплатно» - ЗНАЕМ. Но засранцу-Толику об этом знать необязательно. Пусть рассказывает, мудро решаю я, и толкаю в бок Андрюху. Главное, чтобы юмор не был НЕОЖИДАННЫМ для нас - вот от этого действительно, рассмеявшись НЕПРОИЗВОЛЬНО, можно обоссаться прямо тут, в автобусе. А так - как бы «всё под контролем»... И время коротаем, опять же...
(Толик рассказывает. Мы сидим, еле терпим, но виду не подаём...)
(Господи, ну сколько ещё... Ещё один ПРИГОРОД проехали... Двадцать минут осталось или около того...)
Я уже прикидываю - на НАШЕЙ остановке, как слезть, место как на грех людное, но если «взять» чуть левее, «в поля», там забор и кусты, правда без листвы (зима!), но надёжно скроют всех. Друг друга мы точно стесняться не будем, я же говорю, отношения ПРОСТЕЦКИЕ...
Толик бубнит очередной анекдот... По счастью, это всё ИЗВЕСТНЫЕ нам анекдоты и наши измученные организмы «готовы» к их восприятию. КОРОТАЕМ время... А «народу» в автобусе становится всё меньше и меньше, наша остановка - предпоследняя...
Я уже, хоть и не воспринимаю Толиков юмор (адаптировалась!) чувствую, что вот-вот «писану». Не могу, нет сил. «Аа-а-а...»
- «Толь, а давай помолчим, а?» - оборачиваясь, уже «без обиняков» говорю, не боясь обидеть «друга семьи». Со своего места оборачивается и баба-Таня...
- «Анатоль, в самом деле», - через наше сиденье говорит она ему. - «Сейчас точно, все обоссымся тут от смеха...» - уже даже оставшихся в автобусе пассажиров не стесняется...
(Браво, Семёновна! Иногда откровенность - лучший выход... Всё-таки у НИХ отношения ближе и с другим человеком путь к ПОНИМАНИЮ был бы найден. Но - не с Толиком...)
- «Баб-Таня, да я и сам в сортир хочу, пипец», - «простецки» отвечает Толик. Нас с Андрюхой от его «детской непосредственности» сгибает пополам от смеха, я чувствую, что «подкатило», не удержать, и...
«Пипик!..» - в трусы.
Да-а, «сподобилась» всё же. «Согрела» себе писю и нижнее бельё струйкой. (Прокладки нет!) «Выплеснулось» не так, чтоб очень, но и немало. Трусики «завлажнели», под попу даже просочилось. Но виду не подаю.
- «Надо же хоть о чём-то говорить, чтобы отвлечься», - поясняет наш непосредственный вьюноша, обращаясь скорее к Семёновне, задавшей вопрос, нас с Андрюхой для него как бы и не существует... - «А анекдоты - они ПОМОГАЮТ...»
(Блин, КОМУ КАК! Может заткнёшься всё-таки, рассказчик?)
Всё. Последняя остановка перед НАШЕЙ. Я, уже откровенно игнорируя Толика с его анекдотами, «нагибаюсь» вперёд, между «стариками» и вполголоса (привыкли уже «конспирироваться», хотя сейчас-то от чего?) говорю без обиняков:
- «Ребята, давайте готовиться... Следующая - наша...»
«Готовиться», собственно, не к чему, Михалычу поднять и взвалить на себя рюкзак - дело одной секунды. И «столпотворения» у дверей не предвидится, народу в автобусе с гулькин х.. осталось. Но хоть что-то ДЕЛАТЬ, оо-о-о.., не могу больше, ма-а-амочки...
Секунды, словно таймер, «отстукивают» в мозгу. Чувствую (на уровне флюидов), что то же самое и у Андрейки моего, и у Михалыча с Татьяной... Во, приближаемся...
Встаём (Михалыч вскидывает на себя рюкзак) и - галопом к дверям. (Согнувшись и еле держа ВСЁ, что внутри...)
«Подкатывает» автобус к остановке, как в замедленном кино. Двери раскрываются (в аналогичном ритме), мороз тут же ударяет в лицо, при дыхании изо рта у всех валит пар, но мы все этого просто не замечаем. И тут нашу Семёновну (тоже еле терпящую!) бес какой-то дёргает сказать, обернувшись к «другу семьи» (он выходит за всеми, последним):
- «Давай, Толя (даже не Анатоль в этот раз, блин!) - на сегодня с анекдотами завяжем...
(Ну, Семёновна, браво! Твой здравый смысл - наш союзник! Но эта идиотка вдруг продолжает:)
- «Ты вот, Толь, помнится там, на даче, ещё ЗАГАДКИ какие-то нам загадывал...»
(«Вот, ё@ть!» - чуть не вырывается у меня. Только ЗАГАДОК нам сейчас ещё не хватало!), а сама уже соскочила и в компании Андрюхи своего несусь «через поля» к заветным кустам, впрочем «старики», гонимые нуждой (и дядя Саша - с его-то рюкзаком!) не отстают... И этот урод-малолетка Толик - тоже. Вот ему бы сейчас «отстать»!
У меня уже глаза из орбит, «красавица» между ног вибрирует, моча подкатывает и откатывает, оо-о-о, только бы дотерпеть!.. Только бы успеть спустить все штаны и трусы (уже увлажнённые), но не беда! Уже представляю, как сейчас «присяду» в сугроб (точнее, миновав сугробы), на вытоптанную площадку за кустами, и выпущу всю эту дрянь из себя! «Оо-охх!» Дышу, как при «стометровке», пар изо рта... И остальные - тоже.
Но этот козёл, прости Господи, Толик, похоже, решил «выполнить долг» до конца:
- «Загадки? А-а, вы про это, баб Таня, что я загадывал - что, мол, «ёжик бежит по травке и ХОХОЧЕТ...» А вы же тогда, по-моему, так и не отгадали, ПОЧЕМУ он хохочет?»
(Я уже на бегу, опережая Андрюху, приподняв куртку, пытаюсь расстегнуть брюки... Не получается, слишком туго застёгнуты, на слишком «дальнюю» дырку. Когда застёгивала, в туалет не хотелось. А сейчас...)
Оглядываюсь на Андрюху (уже через сугробы «проториваем» путь к кустам); он тоже, с расстёгнутой почти полностью дублёнкой, пытается «докопаться» до своего хозяйства прямо на ходу. О-о, Господи... Сейчас, сейчас...
- «Так знаете, почему он хохочет?» - простодушно спрашивает Толик.
- «Нет..», - отвечает Семёновна, а у самой уже слёзы из глаз текут - то ли от смеха, то ли обоссытся сейчас. (Тоже полы пальто уже распахнула, свитер поддёрнула, за штаны на ходу держится...)
- «Потому что ТРАВКА ПИСЮ ЩЕКОЧЕТ», - объясняет Толик.
Мы, все четверо, словно по команде, останавливаемся (в двух шагах от заветных кустов) и, согнувшись пополам - «прхх-х-х-х!» - покатываемся от хохота. Я, не в силах терпеть дикую боль внизу живота, непроизвольно «пускаю» ещё струйку в трусы. Баба-Таня, судя по тому, как она охает, приседая чуть не до земли, по-моему, тоже...
- «Толя, да замолчи ты уже», - просит она со слезами на глазах.
(Выпрямляемся все с трудом, продолжаем «путь к цели»...)
Забежали все пятеро за кусты. Мы с Семёновной - к забору, мужики все трое - к деревьям. «Участок» маленький, все чуть ли не вплотную друг к другу (как-то «кругом-полукругом» получилось...) Но пофиг, главное - облегчиться бы скорее...
Расстёгиваемся все судорожно, но «не докопаться» всем. И тут...
- «А вот представьте - тот же самый ёжик по тому же самому месту потом бежит и ПЛАЧЕТ...» - невинно произносит этот обормот, и в этот самый момент, зараза, из расхристанных штанов (стоя вполоборота ко мне!) достаёт свой «свисток» и - как начинает поливать мощной жёлтой струёй в кусты! (Господи, я не могу ЭТО видеть!) Самой не удаётся расстегнуться... нет, удалось... Теперь бы успеть спустить все штаны с трусами разом и сесть!
- «Так знаете, почему он плачет?» - не унимается этот малолетний обормот, продолжая ссать.
На этот раз у всех хватает ума молчать. Но - не судьба...
- «Потому что ТРАВКУ СКОСИЛИ», - объясняет, не дождавшись ответа, Толик, обильно «окропляя» кусты и снег.
Это - последняя капля, «переполнившая чашу»...
- «Пррх-х-х-х! Оо-о-хо-хо!» - покатывается стоящий ко мне спиной от смеха дядя Саша (а у него ещё и рюкзак за спиной!) На нём надеты «военные» брюки цвета «хаки» и он уже откровенно, никого не стесняясь, держится пятернёй за них В ТОМ САМОМ месте и приседает, пытаясь СДЕРЖАТЬ. Но это не помогает... И остальным тоже. Рядом со мной заходится от смеха мой «благоверный», так же безуспешно пытаясь расстегнуться и «вытащить» всё, что надо...
Мне штаны так и не удаётся снять, чёртовы свитера, надёжно заправленные в них, мешают... У остальных троих, вижу - та же история, заходятся от хохота, сгибаются, но «рассупониться» не могут. Я запускаю пальцы под резинку штанов, напрягаюсь, как могу, но чувствую - ВСЁ, моча необратимо «покатила» к выходу и моя «красавица» начинает предательски разжиматься... Нет, удаётся СЖАТЬ...
(Ну, родная, держись! Выручай!)
Но тут предательская «смешинка» снова ударяет в нос. Губы сами собой разжимаются, организм весь «сотрясается» и я:
- «Пррх-х-х-хы-ы!»...«О-о-о-ой, больно как, мамочка!» «Нее-ет! Держа-ать!»
- «Уу-уй!..»...Не могу... «Ха-ха-ха!»
(Через джемпер - длинный, зараза! не подобраться к колготкам!.. «Аа-а-ай...»)
Собираю волю в кулак, задерживаю дыхание, но:
- «Пррррххххх-х-х-х-х-х-х!» - не удержаться, хохот изнутри просто «разрывает»... И -
«Ввуххх-х-х-х-х!..»
«Ссссссссссссссс-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с...»
Понеслась обжигающая «солнечная» жидкость с бешеным напором, шипя и скворча, в трусы прямиком, не остановить... И никакая прокладка не смогла бы ЭТО ВСЁ задержать...
Через мгновение моча проникла во все трое (или сколько там?) штанов, растеклась по внутренним сторонам бёдер, по икрам ног устремилась в сапоги, самое, блин, неприятное...
Стою в полуприседе, как дура, и писаю в штаны среди бела дня, на фоне солнца и сугробов... Несмотря на то, что «сконцентрирована» на собственном позорище, хватает меня на то, чтобы посмотреть по сторонам и «оценить» обстановку...
Не столько зрение, сколько СЛУХ фиксирует что-то неладное... Шипение и скворчание рядом раздаются не только от МОЕГО писа. И хохот (непрекращающийся) стал у всех каким-то НЕЗДОРОВЫМ, и вообще... Гляжу - баба-Таня рядом со мной тоже, не сняв штаны, «пузырит» в них... И слёзы из глаз текут, и ржёт при этом всё равно, как защекоченная, остановиться не может...
А на «военных» брюках дяди Саши (даже из-под рюкзака видать!) расплывается громадное тёмно-мокрое пятно, и даже капает уже на снег. Накопилось, блин...
А мой несравненный Андрюха стоит уже, весь мокрый от пояса и до бот. Он, похоже, начал от смеха «лудить» в штаны (тоже не успев расстегнуть их), ещё раньше меня... Я как-то в тот момент про него и забыла, до того была ЗАНЯТА СОБОЙ, пыталась справиться с собственным хохотом и всем ОСТАЛЬНЫМ...
«Юморист» - Толик, уже закончивший ссать, заправил своё «хозяйство» куда надо и, «созерцая» происшедшее, застыл в полном столбняке, открыв рот. (ЧТО натворил?)
Наверное, с минуту, уже «закончив» процесс, мы все молчим, переводя взгляды друг на друга. От мокрых ног и промежностей каждого из нас поднимается пар. Мороз, по-моему, стал ещё более крепким за это время...
Нарушил тишину дядя Саша (так и не сняв рюкзака со спины):
- «С лёгким паром, господа и дамы!» - прозвучали эти слова у него «горько-торжественно»... Оказывается, ТАКОЕ сочетание возможно... Как и всё только что происшедшее с нами...
3
«Пауза» затянулась, но долго так стоять невозможно...
- «Так...», - первой «активизируется» баба-Таня, - «ты, обормот», - это она, естественно, «Анатолю» своему долбанному, - «давай домой топай. Потом поговорим...»
(У нас у всех дома - тут рядом, но НАШ с Андрюшкой ближе, буквально вот... за угол, а «старикам» почти целый квартал шагать. В ТАКОМ-то виде? Ну, у Семёновны хоть длиннополое пальто, оно скрывает её мокрые насквозь, к тому же тёмные штаны, а вот Михалычу в его брюках цвета хаки, на которых ВСЁ видно... И рюкзак не прикроет... Не, тут «без вариантов»...)
- «Ребята, пойдёмте к нам», - это я «старикам» адресую...
- «Пойдёмте...» - Семёновна с мужем конечно же, не раз бывали у нас дома (точнее, у МЕНЯ, в моей «двушке»; к слову сказать, у Андрюхи моего - «однушка», и он, живя у меня, сейчас её сдаёт, но это так, к слову), так вот, Семёновна с Михалычем - частые наши гости, и неловкости это всё у них не вызывает (после случившегося - уж куда больше?) Но сделав несколько шагов к выходу на дорогу, Татьяна вновь «сурово» оборачивается в сторону «друга семьи», так и застывшего возле кустов, чувствующего себя виноватым и не понимающего, что ему делать.
- «Ты ещё здесь?» - на этот раз её гнев неподделен, «веселье» от анекдотов прошло и уступило место чувству непомерного стыда и бессильной ярости. - «Домой пошёл, я сказала...»
- «Простите, баб-Таня... И вы все... простите, не хотел я, чтоб так...» - юнец ещё что-то бормочет нечленораздельно, но раньше «выкатывается» на дорогу и шагает в сторону своего дома, даже не обернувшись. У него свой, естественно, отдельный от «стариков» дом, комната, по-моему, в коммуналке. «Своя» или съёмная - не помню.
А мы, все четверо, тоже «выбираемся» на дорогу. Штаны прилипли к ногам, ощущение мерзопакостнейшее, но ПАР от ног уже не идёт. И вместо ТЕПЛА уже холодновато...
«Благоверный» мой выбирается на дорогу последним, и видно, что это всё его отнюдь не веселит. «Опущенный» вид какой-то... Я его «взбадриваю», как могу.
- «Андрюш, ну ты чего?» - спрашиваю его, толкая в бок, и прижимаюсь к нему при ходьбе как можно теснее. - «Всё нормально, сейчас дома будем...»
Он смотрит на меня и ничего не говорит. Тогда я притягиваю его голову в ушанке к своим губам и мы, забыв обо всём, на несколько мгновений «застываем» посреди дороги, среди «звенящего» мороза и тишины, самозабвенно целуясь всяко-разно... (в описанных-то штанах!) «Старики», пройдя за это время вперёд, останавливаются и «понимающе» ждут. Но надо поторапливаться, всем надо переодеться...
- «Пошли», - оторвавшись от любимого, «командую» я.
Мы идём. Как-то само собой так получилось, что мы сбились «в кучку», окружив и закрыв собой, насколько возможно, дядю Сашу с его огромным мокрющим, всем видным пятном на брюках. У Андрея на его тёмно-синих джинсах (слава Богу, светлые не надел сегодня!) ВСЁ видно только мне и только вблизи. У нас с бабой Таней ещё «лучше», если это можно так назвать. И запаха вроде нет, по крайней мере, на морозе...
«Ковыляем» все до дому, инстинктивно «расставляя» ноги при ходьбе, при этом, смеясь, периодически одёргиваем друг друга. (Шагать нормально!) Чтобы встречающиеся прохожие ничего не заподозрили...
«Прохожих», кстати, достаточно много и дядя Саша в итоге снял рюкзак и понёс его в руках, прикрывая свой «позор» спереди. Мы с Андрюхой «заняли позиции» по бокам, справа и слева от него, а Семёновна в своём длиннополом пальто - позади, прямо вплотную прижалась к нему, к муженьку то есть. Так вот, «конспирируясь», и топаем до дому-до хаты...
Поднимаемся на лифте (слава Богу, в подъезде нет никого). Открываем дверь... Ффу-у-у, мы дома. Ура!
Дядя Саша тут же, у входа, бросает свой рюкзак. Я сдираю с себя куртку, не без труда стаскиваю насквозь прилипшие к ногам сапоги, бросаю их тут же (потом пойму, ЧТО с ними делать!) и вновь (и как «хозяйка жилплощади», и вообще) беру на себя функции «главнокомандующего»:
- «Ребята», - говорю «старикам» - «давайте в ванную. Сейчас я вам туда принесу всё что надо» - (имею в виду махровые халаты «для дома», тапочки и всякое такое. ВО ЧТО переодеться - это уже после).
В нашем «квартирном» тепле (после мороза) сразу резко ударяет всем в нос прелый запах мочи, которой «переполнены» штаны всех нас четверых. Ну да и хрен с ним, ВСЕ СВОИ. Сейчас разберёмся...
- «А ты», - довольно бесцеремонно «толкаю» любимого в сторону кухни, - «давай туда...» (Ситуация требует, не до сантиментов!) Но, чтобы не обидеть, глядя ему, как и прежде, в глаза, как можно мягче...
- «Я сейчас САМА туда приду...»
«Мечусь» в комнату, вытаскиваю из шкафа два тёплых махровых халата. Блин, трусы всё же какие-то (хотя бы и под халат!) на смену нужны и Михалычу и бабе-Тане! С дядей Сашей-то проблем нет, из «ассортимента» Андрюхиного белья можно взять, живём вместе, его такого «добра» у меня много (и размер у них одинаковый), а вот у меня-то с Семёновной КОМПЛЕКЦИИ разные...
(Блин, чего делать? Мои трусики, в изобилии «покоящиеся» в шкафу на полке, ей только на нос налезут... Лихорадочно копаюсь в «шмотках», наконец достаю какие-то треники (по-моему, ещё от мамы оставшиеся), эластичные, растягивающиеся... Сойдёт.
Отношу всё, что надо, им. Они уже в ванной, вдыхают приятное тамошнее тепло и влагу (после двадцатиградусного мороза-то!)
- «Давайте, ребята, ОТМОКАЙТЕ», - без всякой «щепетильности» говорю. - «Семёновна, ты тогда кинь всё это... ну ваше (понятно что), в стиралку, запусти. Знаешь, как?»
(Ну не заставлять же их при мне догола раздеваться, чтобы САМОЙ всё в стиралку кидать!)
Семёновна, конечно, «знает». Они запираются в ванной и через мгновение раздаётся шум воды, наполняющей «купель». Пусть «старики» отогреются, да и РАЗВЛЕКУТСЯ, если что... (Стерва я всё-таки, блин!)
И после всего, с чувством «выполненного долга», иду на кухню...
Андрюша мой (В ТОМ, в чём пришёл, только дублёнку и шапку в прихожей оставил - и БОТЫ снял, как и я, ну естественно!), расселся (в мокрых, по-моему, как и у меня, носках) у стола на табуретке, подстелив под себя какой-то полиэтиленовый пакет. Смотрит на меня эдаким... да НИКАКИМ - взглядом. Я - на него - ПОНИМАЮЩЕ, почти улыбаясь... Он, наконец, превозмогает своё «потерянное достоинство» и улыбается в ответ. Так мы «созерцаем» друг друга и в итоге «прыскаем» и раскатываемся от хохота, почти как ТАМ, у кустов! Но сейчас - ВСЁ уже позади...
Я (перед этим застыв на пороге) делаю шаг в кухню, но тут (вспомнив, будто что-то забыла!) оборачиваюсь и плотно, «до защёлкивания», закрываю дверь в кухню. Замка на кухонной двери нет (хотя вообще-то в комнатах (тут раньше была коммуналка!) можно ЗАКРЫТЬСЯ, в каждой есть специальный замочек. Но кухня - она как бы ОБЩАЯ, закрытию не подлежит. Дверь в кухню стеклянная, но стекло НЕПРОЗРАЧНОЕ, с узорами и через него не видно, что происходит по ту сторону. «Старики», если что, сюда без разрешения не войдут. Пусть они пока РАЗВЛЕКУТСЯ там, в ванной. А мы с Андрейкой моим - здесь...
Беру другую табуретку и ставлю вплотную к нему. Сажусь на неё (ничего под себя не подстелив! хрен с ним) и вплотную прижимаюсь к любимому...
- «Тебе тепло, Андрюша?» - шепчу ему, приблизив своё лицо к его.
- «Не то слово...», - сарказм его я понимаю, и тут же уточняю:
- «СО МНОЙ рядом - тепло?»
- «Ты же знаешь, С ТОБОЙ мне всегда тепло. Даже в двадцатиградусный мороз...» - уже без сарказма отвечает он.
Я снова, как и в автобусе, «поворачиваю» его голову к себе и мы «впиваемся» друг в друга. «Сосёмся» мы наверное, с минуту, не переставая, жадно, «изучая» друг друга языками во ртах. Хотя уже давно, по-моему, «изучили» друг друга, и не только на уровне ТЕЛА - вдоль и поперёк. И сроднились уже, как сиамские близнецы...
А тем временем моя «шаловливая» ручка (пройдясь вначале по насквозь мокрой его промежности!), начинает так ненавязчиво расстёгивать у любимого ремень на джинсах. Он и не думает этому препятствовать, лишь лукаво (в те моменты, когда мы «отрываемся» друг от друга и играем в «гляделки») и «понимающе» пронзает меня взглядом. Я делаю то, о чём мечтала ещё в автобусе - залезаю ему в штаны... Сначала «исследую» обе пары «подштанников» ладошкой...
- «Оо-о-о...» - мой тон напоминает тон строгой, но заботливой мамы по отношению к сыну-подростку. - «Как тут сыро... И мокро... Мы что, в штанишки написяли? Ай-ай-ай...»
- «Сейчас мы посмотрим, кто из нас...» - он «подхватывает» игру и его пятерня, не в пример бОльшая, чем моя, тоже лезет мне в уже расстёгнутые брюки. (Блин, а я их даже застегнуть-то ТАМ, на месте, забыла! Настолько была, пардон, «трахнута» всем случившимся!)
- «Ой, а тут-то мокротень какая!..» - он, проникнув мне рукой прямо под «подштанники» и даже под колготки, «обхаживает» мне не только место прямо между ног, где расположена моя писуля, так подло предавшая сегодня меня, но и всю внутреннюю часть обоих бёдер, где, конечно же, тоже сухого места нет... - «Мы что, пиписеньки сделали? Не добежав до кустиков?»
- «Добежать - добежали, но не удержали...» - я отвечаю и чувствую через его трусы (в которые ещё не залезла - в смысле ВНУТРЬ!), как его «пиписенька» быстро растёт в размерах и приобретает твёрдость гранита. В следующую секунду чувствую, как его палец, пройдясь по моим голым ногам, отодвигает ткань моих (насквозь мокрых) трусов и ласкает мою «красотку» этим самым пальцем. Сначала по губам вокруг, вот до клитора добрался...
- «Ммм-м-м...» - я мычу и стону. - «Аа-а-а, кончу сейча-а-ас..."
- «Не так быстро...» - шепчет он, тоже закатив глаза к потолку и находясь «на пике». - «Пусть сначала старики уйдут...»
- «Они ещё долго могут не уйти...» - я представила себе, что наши друзья, попав после всего пережитого в тёплую ванну, конечно же тоже не ограничатся лишь одной ПОМЫВКОЙ и согреванием. Хотя Семёновну её природная, «дворянская», понимаешь ли, воспитанность, может заставить и «закруглиться» раньше времени. (Блин, не хотелось бы! Пусть «отмокают» как можно дольше! А мы тут, пусть и в описанных штанах, «скоротаем время» сами...)
Я, так же, как и он ко мне, залезаю в самое его «святая святых». Он при этом приподнимается и чуть приспускает все штаны, в которых пребывает (кроме трусов). Причём «спускает» довольно сильно, оголив при этом бёдра. Ну понятно, «выросшему» в размерах «орудию» уже тесно...Я отодвигаю пальчиком материю внизу трусов и член его, пардон вместе с яйцами, прямо-таки «выскакивают» наружу. Я ласкаю всё ЭТО пальчиками во всех направлениях, тру (нежно) основанием ладошки. Он дышит глубоко и прерывисто. Я - тоже. Он ласкает пальцами мою «прелестницу» (как только я её, стерву, не называю!) и мы оба на верху блаженства. Я тоже приспустила всё, что на мне есть (мокрое), трусы в том числе (в отличие от любимого), до бёдер и теперь мы сидим на собственной кухне, практически, можно сказать, голые. Я чувствую голой попой табуретку...
- «М-даа-а...» - тянет он, закатив глаза к потолку. - «Надо же... Детство все вспомнили разом... И «старики» тоже...»
Я ещё пару раз «прохожусь» по его члену и яикам всеми возможными способами и нежно, «не сразу», убираю руку. При этом «задержав» его руку на своей промежности и «попросив» глазами: «Не прекращай ни в коем случае!» Его упоминание о «стариках» заставляет мои мысли принять новое направление...
Беру свободной рукой (второй я обнимаю за шею любимого) одну из «свободных» табуреток и «запускаю» её (уже ногой) по полу к дверям. Табуретка, «проскользив» по полу, грохается со стуком о дверь и «встаёт» там, аки страж. Всё! Теперь, даже если «воспитание», пусть и дворянское, наших стариков позволит им «ломануться» сюда, эта табуретка их хоть как-то их задержит. И тогда будет время проорать что-то типа: «Нельзя!» или «Занято!» Тем более, что шум воды в ванной смолк (через стену всё слышно, со звукоизоляцией у нас никак). Значит, закончили. Или, наоборот, там «всё только начинается»?
Я снова, отринув весь окружающий мир, «возвращаюсь к ласкам». И Андрюха тоже. Ну в конце концов, вломятся и чёрт с ними... Чему БЫТЬ, того не миновать... Сегодняшний день доказал это наглядней некуда... А мы тут СЕРЬЁЗНЫМИ делами занимаемся...
- «Мы написяли в штанишки, словно малые детишки...» - шепчу я, приблизив снова своё лицо к его вплотную... Сама же вновь «обхаживаю» его орудие, стоящее столбом, и всё, что с ним связано...
- «Ты поэтесса прямо... Как в автобусе...», - с придыханием говорит он, лаская мне одной рукой промежность большим пальцем, а другой сзади - анус. Периодически при этом целуя меня в шею, подбородок и во всё, что не скрыто «зимней одеждой». Блин, неудобно, раздеться надо по полной! Но нет, это - позже...
Внимание! В прихожей открывается дверь. Дверь ВАННОЙ. Что? «Старики» уже натешились? Или только помылись?
Мы «застываем в «анабиозе». КУДА они сейчас двинутся? Неужели сюда, К НАМ? Нет, видно, глянули на ПЛОТНО закрытую дверь, «оценили» ситуацию и «дворянское» воспитание Семёновны вкупе с «военным» Михалыча - он же какой-то там отставник, в структурах каких-то «военизированных» служил - отсюда и «хаковые» брюки; так вот, воспитание наших друзей сыграло свою роль и они направились в «дальнюю» комнату (вообще-то она бывшая мамина, мама сейчас живёт в другом городе), где мы им и раньше предоставляли отдых, и даже один раз ночлег...
Ну всё... Можно продолжить...
(Хотя, конечно, заниматься сексом, и даже поверхностными ласками, в описанных штанах - это что-то! Извращенцы...)
Стоп! На секунду «прервёмся»... Необходимая «профилактика»...
Я натянула трусы и штаны (даже ЗАСТЕГНУВ последние!), собрала всё необходимое для «чаепития»: электрочайник, «приборы» из чашек и ложек, всё вплоть до сахара и лимончика, и отнесла это всё «старикам» в «их» комнату, чтобы они ни в чём там не нуждались... После чего, «поманив пальцем» бабу Таню, в коридоре шёпотом строго-настрого «наказала» не нарушать обоим «законы территории», отлучаться из комнаты разве только в туалет... (Хотя после ВСЕГО в туалет никому из нас точно не захотелось бы ещё долго...) Семёновна всё поняла с полуслова (она человек понятливый, даже не удивилась тому, что я до сих пор В ТОМ ЖЕ наряде, что и была, даже в сухое не переоделась!), и удалилась к своему благоверному, плотно закрыв дверь. Правда, неизвестно, что по этому поводу подумал дядя Саша, когда я вошла к ним в комнату... Но он, скорее всего, и внимания не обратил...
Я вернулась на кухню. На всякий случай постучав предварительно в непрозрачное стекло и сказав громко «ключевые слова»: - «Это я, любимый»...
- «А не пойти ли нам в ванную?» - с ходу, едва я появилась, «кидает» идею мой благоверный. Он по-прежнему сидит со спущенными до бёдер штанами, но в трусах, при этом «заправив» в них своё «орудие», слегка обмякшее за время моего отсутствия, но ЭТО дело поправимое...
«Блин! Совсем уже мозги в кучку после ВСЕГО! Приняла «все меры», чтобы никто не мешал нам заниматься «ласками» на кухне, не догадалась, что ванная-то освободилась!» Наверное, потому, что уже «составила план действий» ещё раньше, когда неизвестно было, сколько ещё наши «друзья» будут занимать ванную (она у нас с туалетом, слава Богу, раздельно!)
Но собственно, в ванной ВСЁ ЭТО - не хуже. Даже ещё лучше...
Хотя нет... В ванне, да и во всём помешении ванной, ПРОСТРАНСТВА мало...
Я закрываю (так же плотно, как раньше) дверь и «припираю» её (чисто символически) той же табуреткой (инстинкты!) После чего, не отвечая на вопрос любимого, приближаюсь к нему и...
Прежде всего, заставив его слегка приподняться, стягиваю с него трусы «до уровня штанов», а потом всё это вместе стягиваю ниже его колен. А затем...
Падаю перед ним НА КОЛЕНИ... При этом широко раздвигая его ноги. До конца сделать это (при его спущенных штанах) не получается, но это и не требуется.
Утыкаюсь лицом в его спущенные штаны и без малейшего стеснения начинаю НЮХАТЬ их изнутри (со всем, что в них)! Абсолютно при этом «не комплексуя» и не считая себя извращенкой. Да он и сам, знаю, такой же извращенец, если это можно так назвать, прекрасно помню, как в бытность наших первых любовных встреч (после первого этапа «цветы-музыка-шампанское») он в постели (и не только) так же тщательно исследовал «обонянием» все мои «тайные места», от подмышек до... И я его «таинства» - тоже. Мы с ним оба - «нюхачи» по природе, и это нормально...
Он ни в коей мере не препятствует моим действиям, наоборот, пригибает (слегка) мою голову к своим труселям и всему прочему, насквозь пропахшему ТЕМ САМЫМ, и гладит одной рукой меня по волосам. Я же, предаваясь процессу «нюханья», не забываю своей «шаловливой ручкой» стимулировать его «ствол», обретший за это время прежнюю твёрдость. Хочется предупредить что-то типа: «Только не кончи раньше времени», но знаю, что это лишнее: мой благоверный никогда, слава Богу, «скорострельностью» не отличался.
- «Поэтесса ты моя», - вздыхает он, так, как бы между прочим.
- «Кстати, любимый», - последнее его «мимолётное» высказывание придаёт моим мыслям новый поворот, - «теперь твоя очередь стих говорить...»
- «Чего?» - он сверху вниз смотрит на меня и в глазах его недоумение. - «Какой ещё стих?»
- «Обычный. По ТЕМЕ», - объясняю я, ничуть не смущаясь. Какой-то бес мне ударил в мозг и я продолжаю: - «Вроде частушки... Я вот тут недавно сочинила, как это... Блин, уже забыла...
- «Мы описались в штанишки, словно малые детишки», - почти «отрапортовывает» любимый мой и я, отрываясь от своего «занятия», прямо-таки «аплодирую» ему:
- «Браво, Андрюшенька! Ну вот, теперь твоя очередь... Сочини по нашему сегодняшнему случаю что-то такое же...»
- «Да ну тебя!» - на лице любимого почти сердитое выражение. - «С какого хрена, я чего, Пушкин тебе, что ли? Дай лучше я...» - и он делает движение головой вперёд, вытягивая нос и раздувая ноздри, - «в твои таинства проникну... Ты уже нанюхалась, любимая...»
- «Вот сочинишь стих, хотя бы из двух строчек - позволю...» - «парирую» я (нет, всё-таки после СЕГОДНЯШНЕГО у меня в мозгах определённо что-то сдвинулось! В какую сторону - вот вопрос!)
- «О, Господи», - благоверный закатывает глаза к потолку, но он за годы совместной жизни уже привык к ТАКИМ моим чудачествам, что ЭТО для него - семечки... После недолгой «работы мысли» не очень уверенно выдаёт:
- «Ну как-то так... «Добежали до кустов, но на нас много штанов...» - и сам прыскает от смеха, но главное, я замечаю - КОМПЛЕКСЫ его, вызванные сегодняшними событиями, улетучились, а ради ЭТОГО всё и делается... И добавляет смущённо: - «М-да, не очень складно. Блин, Оль, я же говорил, не Пушкин я...»
- «Ничего, ничего», - я еле сдерживаю хохот, от плохого настроения у обоих не осталось и следа. - «Ну всё, СЛОВО надо держать...»
Мы с ним НЕ МЕНЯЕМСЯ местами, я просто встаю, делаю шаг назад и спускаю свои (описанные, уже правда подсохшие, но источающие то же амбре!) штаны вместе с трусами где-то до икр, а он слезает со стула и опускается на колени передо мной, стоящей... Теперь, блин, моя голая попа смотрит прямо в дверь, и если кто-то из «стариков» всё же войдёт... К чёрту, пусть хоть кто зайдёт...
Он жадно вдыхает прелый «аромат» моих намоченных трусов, колготок и прочего. Я, как и он меня ранее, нежно беру обеими руками за голову. «Поза раба» его абсолютно не стесняет, по нашему обоюдному мнению, придавать значение таким вещам и делать из этого какие-то «глубокие выводы» могут только идиоты...
Но мой «полёт творческой мысли» уже не угомонить...
- «Итак, как ты там сказал, любимый? - «Добежали до кустов»...Нет, лучше так: «Мы домчались до кустов, надо много снять штанов» - во, вот так лучше! Правда, любимый?»
- «Правда, правда», - Андрюху моя «поэзия», похоже, несмотря ни на что, пока не сильно вдохновляет, его больше занимает ДРУГОЕ. - «Хочешь, я тебе куни сделаю, солнце?»
- «Конечно, родной», - (а то это «любимый» уже задолбало и меня, и его, скорее всего!) - «ты делай, что хочешь, а я пока...
И я, закатив глаза к потолку, «предалась» творческому процессу. Мой «родной», «любимый», «желанный» и ещё бог знает какой Андрейка старательно выполняет свой «почти супружеский» долг. Языком и иногда пальцами...
Наконец, «вздрогнув» при очередном проникновении его языка в мою «прелестницу» и «изойдя» с ног до головы волной возбуждения, я «выдаю»:
- «Значит так... Ааа-а-ах... Оо-ой, не могу... Слушай «поэму», любимый...
«Мы домчались до кустов,
Надо много снять штанов...
Мы страдали, мы терпели,
Как же писать мы хотели!
Тут наш юный обормот
Рассказал нам анекдот...
Мы от смеха не сдержались
И все дружно обоссались!»
- «Ну и как тебе?»
- «Олюнь, всё замечательно», - оторвавшись от моей писи, говорит Андрюха. - «А теперь, когда «творческие изыски» закончены, может всё-таки в ванную пойдём?»
Да, пожалуй, пора... Я со вздохом натягиваю все свои десять мокрых штанов и иду в «нашу», пустующую в данный момент комнату, «спальню». Дальнюю, бывшую мамину, мы называем «кабинет».
Там, в спальне, я беру, всё что нужно на смену (от одежды до нижнего белья), себе и Андрюхе. С этим возвращаюсь (он уже ждёт меня у ванной) и заходим туда. «Стиралка» по-прежнему ещё работает, отстирывая вещи наших «стариков».
Мы запираемся... На какое-то мгновение у меня мелькает шальная мысль - залезть в ванну В ОДЕЖДЕ и продолжить «изыски» с описанным бельём, но что-то останавливает. Действительно, хорошего понемногу...
Дальше мы (надо же!) - ПРОСТО МОЕМСЯ под душем, смывая с себя тоннами мыла и гелей весь позор сегодняшнего дня. Вытираемся, одеваемся и, надев всё «сменное» (мокрое всё запихали в мешок и засунули в угол - «потом постираем»...), идём к «старикам» в дальнюю комнату-кабинет. Предварительно ДЕЛИКАТНО ПОСТУЧАВШИСЬ...
В комнате нас ждёт сюрприз. Михалыч с бабой Таней ждут нас, уже ОДЕТЫЕ! (халаты лежат на диване). Практичная Семёновна, не страдая «ложной стеснительностью», порывшись в шкафу, откопала среди Андрюхиных вещей «подходящие» на смену брюки для своего мужа, а для себя - подходящие для себя по размеру ещё одни бывшие брюки моей мамы, которые даже я в своё время не смогла найти (когда они были нужны), и шерстяные носки (вместо описанных своих колготок и носков). Вот это, я понимаю, хватка (дворянская? или крестьянская? Неважно...)
- «Олюшка, мы с Сашей пойдём», - говорит баба Таня. - «Насчёт ЭТОГО», - она кивает на ноги себе и мужу, - «не сомневайся, вернём... А то, своё», - смущённо так кивая в сторону ванной, - «потом заберём...»
- «Да не переживайте вы, баб-Таня», - почему-то всегда мне её «в глаза» хочется называть именно так, хотя она и на «Семёновну» не обижается... - «Как вам удобнее... Может, посидите ещё?» (Хотя, честно, уже неимоверно хочется их выпроводить, даром, что друзья! Сейчас нам хочется остаться ВДВОЁМ, уединиться... Но - вежливость прежде всего...)
Татьяна, однако, обладая «дворянско-крестьянским чутьём», отвечает (словно прочитав мои мысли):
- «Нет, ребятушки... Вам сейчас надо побыть вдвоём...» После паузы с улыбкой добавляя, с кивком головы в сторону мужа: - «Как, впрочем, и нам...»
И уже, пройдя в прихожую, повернувшись к нам, многозначительно произносит:
- «Давайте все забудем всё, что сегодня было...»
Возразить нечего... Мы провожаем друзей до дверей, помогаем им одеться, а дяде Саше - ещё и «водрузить» рюкзак за спину. Семёновна «поёживается», натянув сапоги - в них остались следы...кхм...влаги, даже через носки почувствовала. (Блин, а мне-то свои сапоги тоже или стирать надо или что там... Ладно, потом. ВСЁ потом...)
Уже когда открываю дверь, мои мысли «берут новое направление»:
- «Баб Тань, а с этим-то вашим... нашим, обормотом-юмористом теперь что? С ним как теперь?»
- «А что с ним?» - баба Таня невозмутима. - «Ничего... Он сам-то перепугался, засранец... Вы же понимаете, не хотел он этого, получилось так... Детство в башке не доиграло у придурка. Я ещё с ним поговорю, обещала вон...»
(Я знаю, что этот наш Толик-Анатолик всецело обязан нашим друзьям тем, что они помогли ему переехать в наш город, а также устроить на работу, и жилплощадью обеспечили, у самого-то у него ни кола ни двора...) Так что, по идее, баба Таня права. И всё же...
- «А если он...того... ну, БОЛТАТЬ будет?» - с оттенком тревоги спрашиваю я. - «Или, вон, как сейчас модно, в Интернет всю нашу историю выложит, с именами и фамилиями?»
- «Чего?» - баба-Таня расхохоталась. - «Олюнь, не переживай, я ему так ВЫЛОЖУ, всех святых вспомнит! Без штанов у меня останется, без крыши над головой, и вообще!..» (Да, похоже, Семёновна держит нашего «тинейджера» в кулаке... И ПОГОВОРИТ с ним, действительно, как и обещала...)
- «Да и не по ЭТОЙ он части», - окончательно успокаивает нас Татьяна. - «Не урод он моральный какой-то, каких сейчас много... Просто ОБОРМОТ...»
Мы сердечно прощаемся и потом, из окна, смотрим, как наши «относительно великовозрастные» друзья (относительно нас с Андрюхой, по крайней мере!) топают (ускоренным шагом) до своей хаты. Уже без «тёплых» подштанников - в «крещенский»-то мороз! Ничего, всего квартал один... Дойдут...
За окном уже начинает темнеть.
Мы в своей спальне вдвоём. С «любимым», «милым», «дорогим»... И я для него, знаю, являюсь всем ТЕМ же САМЫМ...
- «Ну что, дорогая... С крещением?!» - то ли вопрос, то ли утверждение со стороны Андрея.
- «В каком плане?» - «полуиронично» спрашиваю я. - «Сам день крещения вроде был уже, неделю назад или больше, только вот морозы крещенские...»
- «Да я не о том», - так же «полуиронично» отзывается он. (В одну игру играем!)
- «Мы же договорились - ЗАБЫТЬ обо всём сегодняшнем...» - говорю, «сблизившись» лицами и глядя прямо в глаза ему, как обычно. - «Если ты про сегодняшнее наше «крещение», конечно... В смысле, что впервые вот так, во ВЗРОСЛОМ возрасте...»
- «А ты уже готова ЗАБЫТЬ?» - иронии любимого нет предела. - «По-моему, совсем недавно, тебя всё это возбуждало не по-детски...»
- «Хочешь продолжить?» - я кладу ему руки на плечи.
- «Как там говорил сегодня Михалыч-то?» - медленно, глядя куда-то мимо меня, проговаривает Андрюха. - «С лёгким паром?»
Я прыскаю в ладошки, вспоминая тот самый наш дневной «лёгкий» (да нет, тяжёлый, ох какой ТЯЖЁЛЫЙ для нас пар!)
- «А как думаешь, наши «старики» забудут всё, как обещали?» - продолжает «фантонировать» Андрей. - «Или сами после этого начнут играть в подобные игры и «стихи сочинять»?
- «Не знаю» - в очередной раз фыркаю я. - «Пошли, ванну наполним...» - мы с любимым просто ЧИТАЕМ мысли друг друга...
- «А этого обормота, как думаешь, они простят?» - снова «пробавляется» домыслами Андрюха.
- «Простят, куда они денутся...» - отвечаю я и мы с Андрюхой МНОГОЗНАЧИТЕЛЬНО смотрим, как всегда, в глаза друг другу. Нет нужды говорить это вслух, но я всё же говорю:
- «СВОИХ-то детей у них нет... И не будет уже...»
- «А у нас - будут?» - «пристальный» взгляд благоверного. Не мужа, даже НЕ ЖЕНИХА ещё, но... Но...
- «Будут», - почти со «вздохом обречённости» отвечаю я. - «Вот прямо сейчас и пойдём...» - кивая в сторону ванной...
(М-да... Воистину, сегодня - ДЕНЬ ЮМОРА!)
Мы идём и я включаю кран, как можно горячей. От наполняющей ванну воды сразу поднимается ПАР...
- «Давай в следующие выходные сходим в баню», - «кидает» идею Андрюха. - «В турецкую, или в НАШУ... Закажем номер на двоих...»
Я молча киваю. Сейчас я соглашусь со всем, что он, мой любимый-благоверный, скажет. До следующих выходных надо ещё дожить... А пока мы оба смотрим, как наполняется НАША ванна...
Мы оба любим горячую ванну...
Особенно, когда за окном сильные морозы...
КРЕЩЕНСКИЕ, как сейчас...
Отредактировано Cabaliero (24-02-2021 17:46:19)
