Дело было вечером, делать было нечего. Нарисовал почему-то много букв, так что если устанете - простите меня и дочитайте потом   По уже сложившейся откуда-то у меня традиции в конце текста несчастная девочка сделает свои трусики чересчур грязными, так что если вас огорчают красочные описания этого процесса, постарайтесь как-нибудь перелистнуть . Ну и - приятного чтения!

-Молодец, Колокольчиков. Учитесь, бездари! - съязвила математичка Вероника Николаевна, рисуя в журнале девятого «а» уверенную пятерку напротив соответствующей фамилии. Родители Колокольчикова, наверное, обладали обширным запасом чувства юмора, назвав сына именем героя «Тимура и его команды». Однако такое сочетание имени и фамилии парню весьма шло: веселый, сообразительный, добродушный, любимец всего класса. Одноклассницы, конечно же, по Колокольчикову сохли. И, как все больше убеждался девятый «а», у молодой Веронички-математички тоже были к Коле какие-то свои, особенные чувства.

Вероника Николаевна работала в школе первый год. С учителями в школе, конечно же, была напряженка, а тут прямиком из педа нарисовался ценный специалист. Директор и завуч не могли нарадоваться — юная, энергичная, ученикам опять же нравится. А что отдельные родители жалуются, будто хамовитая и чересчур вульгарная — так это по молодости, пройдет. Главное — учит.

Родительские претензии к молодому педагогу поступали в основном от тех учеников, которые и алгебру с геометрией не особо любили, и личностью Вероники Николаевны не восхищались. Такие ученики не вылезали из троек, а уж сколько учительского хамства слышали каждый день — не передать. По части приколов над «сирыми и убогими» Вероника Николаевна была еще более ценным специалистом, чем по основной профессии. А что касается вульгарности... Конечно, на фоне других учителей «за пятьдесят» она заметно выделялась своими платьицами-юбочками весьма повыше коленок, а уж если в брючках-джинсах в школу нагрянет... Фотка ее аппетитного «тыла» в тугой джинсе, сделанная во время урока кем-то из наблюдательных учеников, все первое полугодие ходила по телефонам и «контактикам» старшеклассников и даже, прости господи, некоторых старшеклассниц.

-Тааак... А сейчас к доске у нас пойдёт... - Вероника Николаевна задумчиво зависла над журналом. Ей очень хотелось выбрать следующую жертву из «убогих», а «леса рук» над партами отчего-то не наблюдалось. - О, Токарева, ладошку тянет. Шагай к доске, уравнение твое, решай.

У окна действительно тянула руку Юля Токарева. Она, как и математичка, пришла в девятый «а» в сентябре и в коллектив вливалась с трудом. Юлька была в целом симпатичная, но и внешне, и по характеру чем-то напоминала мышь. На все окружающее реагировала со спокойствием, «постигла дзен», как сформулировал не в меру остроумный Серега Илькин. Темно-рыжие волосы чуть ниже плеч, фигурка ничего себе так, но в сравнении с педагогическими ягодицами Юля, конечно, проигрывала. Невозмутимость девчонки-мышки и полное отсутствие желания общаться с окружающими пацанов не привлекали, но к Юле относились хорошо: класс был очень дружный. К тому же, в отношении ее, похоже, строил какие-то медленные и «серьезные» планы сам Колокольчиков.

-Вероника Николаевна, можно мне сначала выйти? - рыженькая со страдающим лицом (хоть какие-то эмоции) поднялась со своего места. Вся ее зажатая фигурка выражала сдержанное волнение.

-Куда? А главное зачем? - Вероничка, конечно, знала куда. Но не повеселить класс не могла: хорошее настроение — залог хороших оценок.

-Ну, мне очень надо... - откровенничать о своих проблемах покрасневшая Юля была не настроена.

-Токарева, у нас как-то не принято посреди урока куда-то убегать.

-Я в туалет очень хочу, пожалуйста...

-Блин, пятнадцать минут до конца урока, Токарева, ты потерпеть не можешь? - с точки зрения Вероники здесь все было логично: для хотения пописать пятнадцать минут ничего не изменят, а знания девчонке пригодятся. Да и завуч не любит, когда школьники посреди урока по школе шлындают. Так что пусть девица коленки сдвинет и сидит — не маленькая.

-Мне правда очень надо, отпустите! - Юля, кажется, действительно была на грани опасного происшествия. Добрый педагог Вероника Николаевна ехидно заулыбалась.

-Ладно уж, шагай. А то в штанишки надуешь, весь класс забрызгаешь, - и учительница добродушно захихикала.

В классе тоже раздались редкие смешки, под которые Юля торопливо выбралась из-за ряда и почти побежала к двери, держась рукой за животик. Откровенно, впрочем, никто не ржал: не принято было в дружном классе смеяться над такими вещами, да и многие девчонки сочувствовали несчастной. А Ирка Федосеева вообще прослушала всю перепалку с очень серьезным и даже слегка заинтересованным лицом.

Через несколько минут покрасневшая Юля вернулась в класс. Кажется, она была вполне счастлива. Весь класс, включая педагога, тактично и незаметно поглядывал на нее, пока девочка шла на свое место, но плотные черные джинсы исключали возможность заметить следы потенциального «взрыва». Шоу закончилось, можно было возвращаться к унылой алгебре. И после урока никто не заметил слегка увлажнившуюся поверхность юлиного стула.

Конец декабря, у всех позитивное предновогоднее настроение, учиться неохота. Это прекрасно понимала и Вероника Николаевна, поэтому на полугодовой контрольной время от времени подбадривала школяров своими фирменными шуточками. Класс отвлекался от иксов и игреков и ржал, после чего в кабинете снова повисала рабочая тишина. Вот только у окна снова что-то назревало.

То, что Юля не пишет и как-то странно ерзает по стулу, заметил Колокольчиков, который уже уселся рядом с ней и даже пытался оказывать мелкие знаки внимания, на что девушка реагировала с подчеркнутым пофигизмом.

-Ты чего? - максимально коротко сформулированный вопрос Коля произнес столь же максимальным шепотом.

-Выйти хочу, - эту фразу Юля даже не прошептала, а, кажется, просто пошевелила губами.

-На контрольной же не пустят. Потерпи.

-Не могу уже...

-Вероника Николаевна, отпустите Юлю, ей выйти надо! - тут Колокольчиков уже не стал сдерживаться, искренне полагая, что сделал для понравившейся девушки доброе дело.

-Токарева, блин! У тебя недержание что ли?

К тому, что математичка каждую просьбу отпустить кого-либо из учеников в туалет сопровождает пачкой типа очень смешных унижений, класс уже привык. Парни особо не напрягались, но девчонки хоть и хотели, но старались терпеть до перемены. Удавалось им это с трудом, но лучше уж стиснуть ножки, чем выслушивать всю эту фигню от училки. Терпели все, кроме Юли. Под конец урока она пыталась отпроситься почти всегда, особенно если алгебру ставили в расписание сразу после обеда. Девчонка наслушалась от чуткого и отзывчивого педагога кучу ехидных комментариев, но с терпением у нее было плохо. Вот и сегодня...

-Если у тебя недержание, то сиди дома, там и сикайся. Кстати, с недержанием кала у нас никого тут нет? А то бы задохнулись нафиг! - и довольная Вероника закатилась хохотом.

-Мне в туалет нужно, пожалуйста, отпустите, - за полгода тесного общения Юля научилась излагать свои просьбы четко и уверенно, а «сопроводиловку» пропускать мимо ушей.

-На контрольной не отпущу! Ты достала уже бегать, носи памперсы, если терпеть не умеешь!

Юля, поняв, что просить бесполезно, тихонько присела на место. Ей, конечно, было не до контрольной, а больше всего хотелось зажать себя рукой в неприличном месте. Но делать это под косыми взглядами Колокольчикова она бы ни за что не стала: пришлось бы задирать серенькое платье до самых трусов, которые наверняка неплохо просматривались бы сквозь колготочный капрон, да и вообще стыдно...

-А можно мне выйти? Я тоже сильно хочу! - вдруг вскочила Иринка Федосеева. - Может, вы нас вдвоем отпустите? Мы сходим и быстренько вернемся!

-Девки, вы совсем офигели? Пишите контрольную, на перемене сходите! Как первоклассницы, блин! Зажмитесь и терпите!

-Вероника Николаевна, если вы меня не отпустите, я же прямо здесь написаю! - Ира сжала и перекрестила стройные ножки в светло-голубых джинсах. Причем особого волнения, кажется, не выдавала. Наверное, ей хотелось просто «взять на слабо» нервного педагога.

-Да на здоровье! Если обе тут обоссытесь, в следующий раз будете до урока успевать!

-Ну пожалуйста. Я же действительно пи-пи хочу, как я потом в мокром буду контрольную писать? Мне очень стыдно будет! - Иринка скорчила жалобную рожицу.

Парни заулыбались — скучная контрольная стала гораздо зрелищнее. К тому же было интересно, кто кого переспорит.

-Сказала, не отпущу! Если очень хочется, ссыте обе себе в трусы! - добродушное лицо Вероники Николаевны даже пошло красными пятнами от злости. Надо же, какая нахалка, спорит с учителем!

Классу стало еще веселее. Федосеева уверенно двинулась к учительскому столу, остановилась и сжала обеими руками свои джинсы в самом интересном месте, слегка присев и оттопырив попу. Пацаны выли от восторга, девушки застенчиво улыбались. Озверевшая Вероника онемела от такой наглости. Ирина наклонилась к уху учительницы и достаточно громко, чтобы услышали даже на «камчатке», в очередной раз сообщила ей:

-Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Неужели вы не понимаете, что я сейчас описаюсь? И все из-за вас! Неужели вам никогда так сильно не хотелось, вы же тоже женшина!

Класс грохнул. Такого искреннего ржания в девятом «а» не случалось давно. Не смеялась только Юля, она уже шмыгала носом и прикрывала ладошкой покрасневшие от слез глаза. Даже Колокольчиков не обращал на это внимания, полностью увлекшись позитивной сценой возле учительского стола.

-Федосеева! Вон! Вот отсюда! К директору! Домой! С родителями! - из учительницы вырывались уже какие-то отрывистые фразы, плохо связанные между собой.

-Хорошо, пошла. Или нет... Нет, не могу уже, я писяю.

Дикое ржание в классе стало ослабевать. От разных парт, в основном от девчонок, долетели сдавленные «ой!». Шум затихал, пока в классе не стало совсем тихо. Если бы посреди зимы в кабинете откуда-то взялась муха, ее настойчивое жужжание было бы самым громким звуком. Все, отбросив приличия, уставились на Ирину. Точнее, на отдельный фрагмент Ирины — чуть пониже спины. Там голубая джинсовая ткань, обтягивающая худенькую девичью попу, быстро темнела, становясь блестяще-синей. Влажность растекалась под ягодицами в стороны, прокладывала себе дорожки вниз по длинным стройным ногам девушки. Под черными сапожками на линолеуме начала собираться лужица. До первых рядов долетел запах теплой свежей мочи. «Она же писает», раздался откуда-то взволнованный шепот. «Я тоже» - полненькая Маша с «камчатки» так же удивленно констатировала невероятный факт.

Тишина, в которой была слышна лишь капель тоненьких струек, срывающихся с мокрых ног Ирины, была прервана захлебывающимися рыданиями. Спустя пару секунд после вырвавшихся наружу судорожных всхипов словно горная речка начала выплескиваться на пол со стула несчастной Юли. То ли вдохновленная плохим примером Иры, то ли достигшая предела терпения девочка сдалась и теперь писалась прямо под себя. Она почувствовала, как в один момент уже сырую ткань новых беленьких трусиков обожгло вырвавшейся на свободу почти кипящей жидкостью, как она забурлила между сжатых бедер, пытаясь просочиться наружу, как под попой собралась позорная лужа и потекла дальше — под стул. От невыносимого стыда Юля разрыдалась, закрывая лицо руками, размазывая тушь. Неуверенная рука Колокольчикова уже гладила ее пушистые волосы, сам он, заикаясь, шептал что-то успокаивающее, но девушка не слышала — после такого ей не хотелось ни слышать, ни видеть, ни вообще жить. Она просто горько плакала и продолжала мочиться в свои трусики и колготки.

-Вот видите... До чего вы нас довели?.. - полушепотом сказала Ира, засунув зачем-то правую руку в насквозь сырую промежность — вряд ли она хотела остановить то, что уже случилось. - И не стыдно вам?..

Оторопевшая Вероника ничего не смогла ответить. Внезапно она вскочила и побежала, чуть не поскользнувшись на луже возле своего стола. Школьники проводили ее взглядами до двери, которая с грохотом захлопнулась за горе-учительницей. И вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь бормотанием Колокольчикова, вздохами девчонок и последними капельками со стула Юли.

-Девки, вы это... Не ревите, - первым в тишину неуверенно встрял Серега Илькин. - Чего там... Со всеми может случиться, че реветь-то?.. - Илькин с детского сада помнил, что вроде бы как-то так нужно утешать описавшихся девчонок. Да и вообще, надо же что-то сказать.

Юля все еще плакала, закрыв лицо одной рукой, а второй все-таки трогала себя где-то под партой. Ира и не думала реветь, а просто очень задумчиво смотрела в одну точку, облокотившись на учительский стол, и откровенно мяла себя пальцами через мокрую одежду, как-то судорожно вздыхая при этом. Класс на подобное странное поведение написавшей в штаны девицы не обращал должного внимания — впечатлений на сегодня им уже хватило.

-Девочки... Юля... Да все хорошо будет, все нормально же, - продолжал Илькин свои сомнительные утешения. Класс зашевелился, зашептался. Видимо, было как-то стыдно выражать свое мнение о произошедшем в присутствии промокших виновниц обсуждения.

-А чего ты только их утешаешь? Меня тоже пожалей, я тоже обописилась! - пышка Мария обрела привычную склонность к искренности и позитиву и попыталась склонить Илькина к своей персоне. - Вот, смотри! - девушка слегка раздвинула ножки и развернулась к Сереге, сидевшему рядом через проход. По его реакции «вау» класс понял, что с Машиными красными брючками тоже что-то произошло.

-Машка, а ты-то когда успела? - прилетело сразу с нескольких сторон, всем были нужны подробности.

-А чего, когда Юлька отпрашиваться начала, мне тоже слегка приспичило. А потом уже, когда Ирка дуть начала, я как-то зависла, залипла и чувствую — горячо становится. Хорошо хоть, вовремя поняла и остановилась, а то бы тоже все залила. Вон, слегка видно. - Маша приподнялась над партой и покрутилась, демонстрируя зрителям вполне обширную темную кляксу на крупной заднице. - Ладно, я пойду поссу, пока еще терпится.

Маша убежала в туалет, а класс постепенно отошёл от ступора и начал в полный голос обсуждать ситуацию.

-Девчонки, вы не бойтесь, мы над вами ржать никому не позволим, даже домой проводим, чтобы не цеплялись, - пацаны с привычной энергией принялись решать проблему. - И рассказывать никому не будем, что вы, мы же вам любим!

На слове «любим» Колокольчиков очнулся, перестал гладить почти успокоившуюся Юлю и прислушался к разговору.

-Ирка, а ты-то чего обоссалась? Могла бы спокойно выйти, раз такая нахальная, - решил уточнить Илькин.

-А? - Ирина, похоже, не собиралась выбираться из своего личного мира, куда она выпала сразу после того, как убежала учительница, но обращение по имени ее как-то взбодрило. - Я... Это... Ну, писять сильно хотела, думала не добегу... А, да и вообще, доказать ей хотелось, чего она нас не отпускала? - быстро нашлась девочка. - Так что мы с Юлькой ее даже наказали — ее и директор отругает, и родители наши всыплют по первое число, и лужи наши ей вытирать придется, я точно не буду. - Иринка задумчиво глянула под ноги, где ее сапожки по-прежнему плескались в остывшей моче.

-А кстати, - возник расчувствовавшийся Колокольчиков, - может, нам правда эту стерву как-нибудь наказать? А, пацаны?..

Новогодний корпоратив для педагогов директор школы решила организовать прямо в школьной столовой — незачем на рестораны бюджет тратить, пусть дорогие коллеги накидываются не отходя от рабочего места. Вечером тридцатого числа учителя в очень праздничных платьях и расфуфыренных прическах нарисовались в столовке, где по такому случаю учеников заставили составить столы и подрастянуть гирлянды. На фоне подавляющей прекрасной части коллектива ярко выделялись физрук и трудовик, сменившие форму и халат на пиджаки и ради праздника побрившиеся. Дамы очень удивлялись таким превращениям и старательно «делали глазки». Особенно, конечно, старались самые свежие школьные бутоны — девчонки из бухгалтерии и незамужняя математичка Вероника Николаевна.

У нее было весьма приятное настроение: разбора неприятной истории не было, о ней вообще никто не узнал. Наверное, обоссавшиеся девицы не стали никому рассказывать об этом. Ну и правильно, если девки в 15 лет под себя делают, нечем тут гордиться. Если бы шум подняли, вообще бы на всю школу их прославила...

Первый тост отвлек Веронику от коварных планов, затем второй и третий, а потом ей было уже не до девиц-зассых: отчего-то захотелось танцевать, задирать короткое черное платьишко, смеяться и очаровывать по очереди то трудовика, то физрука. А можно и обоих вместеее...

-Так, ждем, когда она сюда придет, ну а дальше вы знаете, - с полной уверенностью в удачной операции вещал в темноте Илькин. Остальные пацаны прекрасно знали, что им предстоит осуществить, и были вполне согласны ждать сколько потребуется — ради такого-то!

Наблюдательный пост пацаны заняли под лесенкой на первом этаже, недалеко от женского туалета. Обычно сюда с веселым визгом бегали облегчить душу нетерпеливые ученицы начальных классов, но было вполне ясно, что это ближайший от столовки туалет, куда рано или поздно ломанутся разгоряченные спиртным учительницы. Не попрутся же они в свой особенный учительский туалет на второй этаж, когда поблизости есть такое чудное местечко для сброса ненужного коньяка и красненького!

-Следующий конкурс, девочки и мальчики! - праздник вела учительница музыки Людмила Степановна, заслуженный работник школы, сорок лет педагогического стажа. Ведущая сама поминутно прикладывалась к своей стопке, поэтому условия конкурсов становились все заковыристее, а музыка все больше уходила куда-то в репертуар Сердючки.

-Ой, что-то мне уже не до конкурсов, писять хочу, - шепнула Вероника директорской секретарше Леночке, с которой они только что оттанцевались, - пойдем со мной, а?

-Пошли, я тоже уже сильно захотела, - пропищала худенькая блондинка Леночка, которой было бы гораздо интереснее работать секретаршей, если бы директором школы был мужик. - А куда? На второй?

-Неее, пошли сюда, на второй этаж я уже не добегу, прямо на лестнице обоссусь, - захихикала Вероника.

Из-под лестницы было хорошо видно, как две девицы, пошатываясь, направляются к объекту наблюдения — женскому туалету. Они заплетающимися языками что-то наперебой друг другу рассказывали, смеясь, приседая и зажимаясь, что явно свидетельствовало о том, что девушки втирают друг другу о возможных последствиях того, что с ними будет, если они не дойдут до туалета. Фиговая тема для беседы, конечно.

-Так, хреново, они вдвоем с секретаршей прутся. Нафиг они нам вдвоем, секретутка все испортит, - искренне расстроился Колокольчиков. У него в этой истории был свой личный интерес, он мстил за мокрые трусы своей прекрасной дамы.

-Блин, надо как-то так сделать, чтобы она одна сюда пришла, - сформулировал гениальный Илькин.

-Ага. Думать надо.

Дверь в туалет барышни закрывать не стали, так как вокруг, как им казалось, не было никого, кто бы мог нарушить их неприкосновенность. Парни с некоторым интересом слушали доносящиеся оттуда хихиканья и мощное журчание учительской и секретарской струй о фаянсовые дырки в полу. Потом, натянув трусы с колготками и оправив кое-как платьица, пьяненькие девушки покинули убежище и удалились в сторону продолжения веселья.

Минут через сорок Вероника Николаевна была уже вхлам. Она думала, что танцует красивый медляк под Стаса Михайлова, ощущая на талии крепкие руки физрука, но на деле они с физруком совершали какие-то конвульсивные вращательные движения, а сильные руки невменяемого повелителя свистка елозили где-то в районе вероникиной задницы, с трудом ощущая под тоненьким черным платьем волнующие девичьи выпуклости. Не исключено, что он из последних сил представлял, что сейчас они с Вероникой уединятся в каком-нибудь пустом и темном классе, где ему удастся стащить с нее это платьишко и он через безусловно уже сырую ткань трусиков и колготок прорвется к ее женским прелестям. Однако, когда Михайлов наконец-то дострадал свою песню, сил у физрука хватило лишь на то, чтобы добраться до стола, усесться и захрапеть, рухнув лицом в оливье.

Вероника, с явным сожалением избавившись от представительного мужчины, огляделась по сторонам. Секретарша Леночка сидела в обществе пожилых учительниц и, судя по отчаянной жестикуляции и поплывшей косметике, рассказывала им о своей унылой жизни и муже-козле. Понятно, что решать свои проблемы Веронике придется в одиночку.

Еще перед началом незабываемого медляка где-то под коньячными парами Вероника осознала, что, оказывается, снова хочет писать. Причём достаточно ощутимо. Но тут нарисовался мачо в уже слегка помятом пиджаке, и по такому случаю поход в гости к унитазу пришлось отложить. Ей же не 15 лет, потерпит. Но когда физрук крепко, совсем не по-пионерски, приобнял ее и начал кружить, до математички дошло, что все гораздо серьезнее. Пописать — дело простое, на три минуты, а вот салатики и картошка с мясом в своих потугах выйти отлагательства не потерпят. В задумчивости Вероника сама не заметила, как чуть-чуть расслабилась во время очередного виража. Так что в чем-то физрук был прав: когда девушка, шатаясь, направилась в туалет, ее трусики действительно были влажными.

Вероника с трудом, ориентируясь на стенку, добрела до туалета. Вдруг перед ее мутным взором, как из-под земли, возникли ее любимый ученик Колокольчиков и его приятель Илькин.

-Вероника Николаевна, здрасьте! А мы вот зашли вас с Новым годом поздравить! - физиономия Коли излучала радость от встречи и общения с дорогим педагогом.

-И по такому случаю разрешите, Вероника Николаевна, вручить вам вот этот ценный презент! - Илькин достал из кармана маленькую плюшевую лошадь. - Символ года, как бы. - уточнил Коля. И поскольку радостная учительница вряд ли была в состоянии достойно принять ценный подарок, запихал лошадь в кармашек сбоку платья, небрежно проведя рукой по учительскому бедру.

-Ой, ребята, как круто, что вы пришли! - промямлила довольная Вероника. Ход ее мыслей понять было несложно: оба местных кавалера уже дружно храпели, а тут вдруг появились двое симпатичных мальчиков, значит, праздник продолжается. И пофигу на высокий учительский статус — праздник же.

-Мальчики, а пойдемте к нам, туда, выпьем, потанцуем... - в этом месте что-то внутри Вероники булькнуло и ощутимо кольнуло, сразу напомнив ей о цели визита в это мрачное место.

-Да мы с удовольствием, Вероника Николаевна! - поддержал идею Илькин.

-Только, мальчики... Мне в туалет надо сначала... Вы же подождёте? - попыталась Вероника улыбнуться, но у нее это плохо получилось.

-Конечно, Вероника Николаевна! Писяйте на здоровье, мы подождём! - выдал Колокольчиков и заулыбался.

Учительница, поняв, что мальчики догадываются о том, за каким очень интимным делом она пришла в туалет, попыталась кокетливо засмеяться, но пацанам показалось, что она икнула. Тем не менее, они по-джентльменски пропустили учительницу в дверь туалета, подождав, пока она войдет.

-Ой, а вы тут чего?.. - искренне удивилась Вероника, увидев в женском туалете еще троих «кавалеров», которые стояли с угрюмыми лицами, скрестив руки. Самым выдающимся из них был ученик Степаненко, чей вес еще в седьмом классе перевалил за 80 килограммов.

-Да так, Вероника Николаевна. Поговорить хотим, - в туалет вошли Колокольчиков и Илькин. - Помните, как позавчера у вас на уроке наши девчонки обоссались, когда вы их в туалет не пустили?

    П-помню, конечно... - Вероника искренне недоумевала, почему пятеро пацанов так серьезно разговаривают с ней в женском туалете, где она планировала вовсе не разговаривать, а... - А что? Что вы хотите?

-Справедливости хотим, Вероника Николаевна. Наши девчонки из-за вас штанишки обмочили, теперь ваша очередь.

-Что?.. Вы что, хотите, чтобы я под себя сходила? - до Вероники постепенно начал доходить жуткий план ее учеников. Она похолодела, тяжелое чувство в животе обострилось.

-Конечно. Вы в трусики наделаете, а мы постоим, посмотрим, - усмехнулся суровый Илькин.

-Да вы че, б...? Вы ох....ли, что ли? - педагог под воздействием спиртного от возмущения перестала выбирать слова. К тому же, она очень остро почувствовала, что все это действительно может произойти, если она не поспешит выгнать нахалов из туалета. - Валите на..й отсюда, мне насрать, я сейчас при вас схожу, вы меня обделаться не заставите!

-Да ну? - изумился Колокольчиков. - А если мы очень-очень попросим? Вероника Николаевна, пописяйте, пожалуйста, в трусики!

-Пошел ты на...й! - невежливо отреагировала Вероника и принялась решительно задирать платьице. Количество зрителей ее уже не волновало, главное — сделать свои дела, а потом уже разобраться с этими уродами. Заинтересованным взорам пацанов открылись темные полупрозрачные колготки, сквозь которые вполне очевидно просвечивали маленькие ярко-розовые трусики с симпатичным бантиком.

-Да не пойдем мы туда, - съязвил Илькин. - Пацаны, держите ее.

Пятеро сильных парней схватили дорогую учительницу за руки и за ноги. Только сейчас до Вероники дошел весь ужас ее положения. От страха она слегка протрезвела, попыталась вырваться, но крепкие руки не давали ей этого сделать. Между расставленных в панике ног брызнула сильная струйка, звонко ударившись о кафель.

Вероника заплакала. Ее симпатичное личико скривилось, по щекам потекло. Ей стало так страшно, что эти парни сделают с ней все что захотят, а самое главное — она сама при них сейчас сделает то, что не происходило с детства. Она разрыдалась в голос.

-Ну давай, Вероничка, маленькая, писяй в трусики. А мы поможем: пись-пись-пись, - пошутил Коля.

-Ма-а-альчики, я... Мне по-большому надо... Пустите, а? - пробормотала девушка. - Вы же не хотите этого, да?..

-Очень хотим!, - обрадовались пацаны. - Так же еще интереснее будет!

-Ну пожалуйста, отпустите меня, я не хочу так...

-А мы хотим!

-Ребята, давайте, я в трусики по-маленькому сделаю, а по-большому не надо, умоляю! Я не хочу, пожалуйста!

-Нет уж, давай вали в штанишки, чтобы уж наверняка запомнила, каково это, когда тебя в туалет не отпускают.

-Не надо, пустите, - плакала бедная учительница, ставшая совсем маленькой беспомощной девочкой.

-Давай уже, сколько можно ждать? Мы-то подождем, но тебе же хуже. Так что давай... - и нахальный Илькин провел рукой по животу Вероники.

-Аааа, - простонала девушка и вдруг неожиданно для себя громко пукнула.

-Все, пацаны, отпускаем, - скомандовал Илькин.

Да, Веронику уже не нужно было держать. Она и сама не смогла бы уже спустить белье и дойти до унитаза. На колготках заблестели капельки, потом уверенная струя прорвалась сквозь трусы и начала заливать слегка согнутые ноги и кафельный пол. А на учительской попке розовая ткань начала с тихим треском оттопыриваться, наполняя провонявший хлоркой туалет гораздо более мерзким запахом.

Вероника громко плакала, закрывая лицо одной рукой, а второй пытаясь придержать отвисающие мешочком колготки сзади. Ей это, разумеется, не удавалось, гадкая темно-коричневая масса наполняла ее трусики и уже вылезала за их резинки, расползаясь по капрону. Девушка сползла на корточки, между залитых мочой бушевал поток, расплываясь лужей на кафеле, а тесные колготки размазывали по ее попке вонючую гадость.

Вероника ревела как маленькая, продолжая портить штанишки и не замечая, что со всех сторон на нее нацелились камеры мобильников, фиксируя эту жуткую картину...

Педагогический коллектив о произошедшем не узнал. Конечно, летали по школе какие-то слухи, что молоденькая учительница не добежала до туалета и сделала в штаны, вроде ходил по ученикам какой-то видеоролик... Но учительницы с гораздо большим энтузиазмом обсуждали картину, которую видели своими глазами: когда за милой секретаршей Леночкой приехал муж, он обнаружил ее спящей за столом. Платье любимой жены было сзади насквозь промокшим, а под столом все заметили огромную лужу. Все почему-то сошлись на едином мнении, откуда она взялась.

Что же касается Вероники, то сразу после праздников она ушла на больничный, а потом написала заявление — никому ничего не объясняя.

P.S. Вечером 30 декабря двое, обнявшись, стояли в темном подъезде. Парень показывал девушке какое-то видео с телефона, а она, может быть, впервые, улыбалась. И дело тут было не совсем в записи.

-Спасибо, - еле слышно прошептала девушка, похожая на мышку, когда видео закончилось.

-Я тебя люблю, - так же тихо ответил тот, кто снимал это видео.

Двое слились в нежном поцелуе — долгом, самом первом. Останавливаться девушке не хотелось. Но ей было очень нужно домой. Опять — срочно...

P.P.S. В то же самое время точно такое же видео получила Ирка Федосеева. Она уже собиралась спать, поэтому лежала в постели в серых пижамных шортиках и внимательно, с горящими глазами, смотрела на большой экран мобильника. Ее рука почему-то была под одеялом, теребя потемневшую серую ткань...