Ей так сильно этого хотелось, что Оксана ничего не могла с собой поделать. Как именно и из-за чего появилось это безумное желание, девушка сказать не могла. Просто, в какой-то момент, примерно в возрасте 15 лет, в её голове оформилась такая идея. И какой бы сумасшедшей и бредовой Оксана её не посчитала, как бы не гнала прочь от себя, идея жила, засев и прочно укоренившись в её сознании. Простая идея, звучащая так: «Я хочу описаться на людях. Хочу испытать этот позор. Хочу понять – какого это, когда все видят, что ты обмочила штаны».
Ничего подобного делать Оксана, конечно, не собиралась. Поначалу. Но фантазия жила, не давала покоя, превращаясь в навязчивую идею. И Оксана стала кормить её. Вначале хватало рассказов в интернете, где люди писали о реальных или выдуманных случаях таких вот конфузов. Следом девушка открыла для себя целый мир, так называемого омораси, с тематическими сайтами, блогами, рисунками, фотографиями и видео соответствующей тематики. Она даже сама стала писать и выкладывать эти истории, представляя как подобное могло бы с ней произойти, на прогулке, по пути домой, в метро, в автобусе, в электричке, и так далее.
Но идея требовала большего. Тогда Оксана впервые сделала это дома. Все получилось спонтанно. Ей было восемнадцать лет. Стоял июль, столбик термометра достиг отметки в 27 градусов. Палящее солнце буквально вытягивало из людей влагу, и изнемогая от жажды, на прогулке с подругами по центру города, Оксана пила много воды. Слишком много. Осознала последствия этого девушка уже только в метро, на пути домой. Ей захотелось в туалет, при том желание стало нарастать довольно быстро, и очень скоро внизу живота она начала ощущать тяжесть и резь. И тут же в голове всплыли все её потаенные желания. Щеки вспыхнули от мысли, что она может стать героиней одного из тех рассказов, что читала в интернете и писала сама.
«Вот она стоит у дверей вагона, высокая, худая, стройная и статная молодая девушка, с золотистыми кудрями, спускающимися на её тонкие плечи, облаченная в легкое летнее платье салатового цвета, опоясанное кожаным ремешком, скрывающее её ножки лишь на три четверти бедра, и вдруг окружающие в вагоне начинают замечать её неестественное поведение. Она то и дело сжимает ножки, скрещивает их, словно танцует, при этом прижимая руки к низу живота, слишком хорошо воспитанная для того, чтобы прижать их к промежности. А затем, все видят как…»
Оксана оборвала эту фантазию, наполнившую её тело горячим возбуждением. Она страстно хотела воплотить её в жизнь, но боялась, и пока еще страх преобладал над желанием, потому Оксана добралась до дома сухой, не пролив в трусики ни капли. Но когда сняла сандалики и забежала в туалет, это желание набросились на неё с новой силой, и Оксана, даже не задумываясь над тем что делает, села на унитаз и тут же расслабилась. Белые трусики наполнились горячей мочей, поток стал литься сквозь ткань, и еще до того как он иссяк, Оксана кончила, испытав ни с чем не сравнимое наслаждение. И вот с того момента, как волк отведывавший человеческой крови, её безумная идея не отпускала её не на миг. Больше ничто не могло её сдержать, Оксана четко решила, стирая в тот вечер свои пропитанные мочой трусики, что просто обязана сделать это – она должна описаться прилюдно.
Еще некоторое время, пол года, или около того, она довольствовалась мокрыми трусиками дома. Специально терпела на прогулке, или в институте. Не ходила в туалет, когда была такая возможность, только чтобы прийти домой и помочиться через трусики. Она делала это сидя на унитазе, или стоя в ванной. Затем этого ей стало мало, ощущения были не те, что в первый раз, а постепенно и вовсе стали угасать.
Пытаясь удержать их, Оксана стала терпеть не только на улице, но и дома. Она пила много воды и бежала в туалет, когда становилось совсем невмоготу, выпуская всю жидкость в свои трусы. Затем она перестала переодевать свои обмоченные трусики. Еще некоторое время оставаясь в них, надежно спрятанных под юбкой, она занималась своими домашними делами: читала, делала уборку, готовила, при том беззаботно общалась с матерью и отцом, испытывая одновременно наслаждение и стыд за свои мокрые шалости. Однажды она оставалась в своих описанных трусиках так долго, что они успели полностью высохнуть, и Оксана помочилась через них еще раз.
Следующий этап на пути к её безумной мечте, был пройден в начале весны. В тот день, по какой-то причине, ей хотелось в туалет больше обычного. Как правило, помочившись дома утром, перед выходом на учебу, ей удавалось дотерпеть до возвращения домой. Но в тот день ей приспичило в туалет так сильно, что Оксана поняла – следующую пару, а уж тем более последующий путь домой, ей не вытерпеть никак. Слегка разочарованная, она пошла в туалет, и уже намереваясь стянуть с себя трусики, вдруг подумала: «А ведь можно же все сделать и здесь. Какая разница? Никто не увидит моих трусов». Времени на раздумья не оставалось, пара должна была вот-вот начаться, и Оксана, быстро стянув с себя колготки, села на унитаз в трусиках. Тут же моча пропитала их, не оставляя пути к отступлению. И все время пока золотой ручей с журчанием лился в унитаз, Оксана едва сдерживала стон удовольствия. Когда же поток иссяк, ей достаточно было лишь сунуть пальчики в горячие, мокрые трусики, чтобы испытать оргазм.
Далее у девушки возникла дилемма: снять обмоченные трусики, или остаться в них. Недолгое раздумывая Оксана натянула колготки на мокрые трусы, опустила джинсовую юбочку до колен, и пошла в аудиторию. Она все же опоздала, лекция уже началась, и когда Оксана зашла, десятки пар глаз уставились на неё. В этот момент она снова чуть не испытала оргазм, от осознания, что все эти люди, глядя как она проходит к своему месту, и не предполагают, что на Оксане описанные трусики. Несколько раз за лекцию девушке удавалось опустить руку под юбку и, разведя ножки, коснуться пальчиками влажной от соприкосновения с мокрым бельем ткани колготок, от чего она получала безумное, просто нереальное удовольствие.
Примерно через две недели она сделала это в институте еще раз. Затем, в конце апреля, Оксана провернула такой фокус на встрече с подругами, но там все прошло не столь гладко.
Они сидели в кафе и болтали, пили много пива, что способствовало частым позывам в туалет. Первый раз Оксана сходила туда как положено. Во второй алкоголь уже ударил девушке в голову, и ей захотелось пошалить. Зайдя в кабинку, Оксана задрала свою короткую плиссированную юбочку, стянула красные колготки, и пописала в унитаз через чёрные трусы-шортики. Затем все одела, и вернулась за стол, к подругам, позаботившись только о том, чтобы подол её юбки свисал со стула, а не оказался под попой, дабы на нём вдруг не проступили следы её маленькой мокрой тайны. И это было настолько круто, общаясь с подругами, в кафе полном народа, ощущать на себе описанное белье, что Оксана то и дело проваливалась в эти свои ощущения, выпадая из разговора, из-за чего приходилось убеждать подруг, что с ней все хорошо, и она просто задумалась.
Третий раз она пошла в туалет перед уходом, вместе с подругами. Оксана была уже достаточно пьяна для того, чтобы совершить ещё более безумный поступок. Она села на унитаз даже не снимая колготок, и начала писать прямо в них. Но тут произошло нечто, что не в ходило в планы девушки. Поток мочи, вместо того чтобы течь как ему положено, вдруг разлился по всей попе. Основная его часть вытекала из центрального шва колготок, но было и несколько других ручейков, которые стали стекать с ягодиц, а один даже забрался на заднюю часть правого бедра девушки, и Оксана вся похолодела, и кажется даже протрезвела от мысли, что юбочка не скроет этого. Закончив писать, она тут же вскочила на ноги, и это стало главной ошибкой девушки. Задержавшиеся в ткани колготок капельки, а их было не мало, побежали вниз по ее ногам, оставляя за собой темные дорожки. Большая их часть сбежала по задней стороне ног Оксаны, но были и несколько капелек, сбежавших между её бедер почти до самых колен, и теперь даже юбка не могла скрыть оставленных ими тоненьких темных полос на её красных колготках. Оксана попыталась судорожно стереть их туалетной бумагой, но эффекта это не возымело почти никакого. Тогда Оксана выскочила из кабинки так быстро, как только могла, бросила стоявшим у зеркала подругам, что ей нужно на воздух, и пулей вылетела из кафе на улицу. Уже стемнело, и оглядев себя Оксана успокоилась – тёмных полос на колготках, при уличном освещении видно почти не было. И вот тогда пришло осознание всего произошедшего. Ведь фактически она описалась прилюдно, и многие посетители кафе, даже не смотря на то что к выходу она буквально бежала, могли заметить следы этого происшествия. От понимания этого, волна наслаждения накатила на Оксану, у девушки закружилась голова, ноги подкосились, и она, едва дошагав до лавочки на остановке,  рухнула на нее, совершенно обессиленная, одновременно перепуганная и счастливая. Вышедшим следом подругам она соврала, что плохо себя почувствовала в кабинке, и обеспокоенные её здоровьем девушки,  вызвали Оксане такси домой. В машину она садилась задком, чтобы никто не увидел, как промокла её юбка на попе, ведь сев на лавочку она даже не подумала об этом нюансе - не до того было. Но вроде все обошлось и никто ничего не заметил.
Все сорок минут на пути домой, на заднем сиденье машины, Оксана украдкой ощупывала свои промокшие колготки и наслаждалась недавним происшествием, вновь и вновь прокручивая его в голове и ещё не зная, что это все была лишь прилюдия к настоящему исполнению её безумного желания