Ты помнишь как все начиналось
Все было впервые и вновь...
(Кажется Макаревич)
Эта удивительная история произошла в где-то в начале, или середине лета, в средней группе самого обыкновенного советского детского сада, а нам уже было аж по пять с половиной лет.
День первый.
Шла уже вторая половина дня и мы с Валей в ожидании родителей играли на участке. Некоторых детей уже забрали, но за нами родители приходили всегда поздно, однажды даже было дело что я свою маму дожидался со сторожем, так как воспитательница ушла домой.
Где-то по осени на территории детского сада делали санитарную вырезку деревьев, спилили огромную старую липу, которая была полой внутри. Часть ствола этой липы оставили у нас на участке в качестве увеселительного снаряда для детей. Это была такая деревянная труба длиной метра в три и внешним диаметром больше метра. Торцы у неё были покрашены в весёлые цвета, кажется розовый и жёлтый. Согнувшись, или на четвереньках, мы легко могли пройти её насквозь. Вот возле этой трубы мы и играли когда Валя вдруг предложила – а давай описаемся в трусики как маленькие! Идея мне показалась немного неожиданной, но интересной, но так как я частенько писался по ночам (где-то 1-2 раза в неделю), а изредка и во время тихого часа, то я точно знал что за подобные выкрутасы меня дома не то что не похвалят, а скорее всего я хорошенько получу в тык от мамы. Поэтому я согласился не сразу. Валя же залезла в деревянную трубу и стала там осуществлять задуманное. Ей это было сделать не сложно, так как она была одета только в красное платьице и белые трусики, не снимая которые она стала писать сидя на корточках. Потом Валя вылезла из трубы подняла край платья и показала мне свои трусики, чтобы я увидел какие они мокрые.
Валя была моей лучшей подружкой в садике и во время тихого часа никогда не писалась, и я немного прибалдел от мною увиденного. у меня возникло ощущение какой-то солидарности с ней. Ведь Валя только что у меня на глазах сделала то что со мной, сыкунишкой, периодически случалось во время сна! То за что меня часто ругали! Моя подружка также как и я описалась в свои трусики! Она тоже писается – пронеслось у меня в голове. Теперь отказаться от участия в такой интересной игре я уже не мог.
Ночные происшествия у меня случались разных масштабов, иногда получалась большая лужа и тогда по утрам мама меня за это ругала, а в другой раз мокрыми были только трусы, а на простыне оставалось только небольшое пятно которое успевало к утру подсохнуть. В такой ситуации всё могло пройти незаметно и я шёл в сад в мокрых трусиках, не говоря об этом маме. Поэтому я решил что ничего страшного не случится если описаюсь только немножко.
Я сказал Вале что сейчас тоже обсикаюсь и начал писать в свои трусики стоя рядом с девочкой. Точнее попытался, так как у меня ничего не вышло. Моя писька в трусах набухла и стояла торчком и я не мог из себя ничего выдавить. Это показалось мне очень странным, ведь в туалет мы ходили уже довольно давно, сразу после тихого часа, а ещё совсем недавно я вполне себе хотел пописать, а сейчас у меня ничего не получалось. Я присел, встал, но ничего не изменилось. Каким-то невероятным усилием мне всё же удалось выдавить из себя тонкую струйку и я почувствовал как мои трусики стали немного мокрыми и я радостно сообщил Вале что тоже описался.
Чтобы показать подружке свои достижения мне надо было снять шорты, но сделать это у всех на виду означало привлечь внимание воспитателя или других детей, чего совершенно не хотелось. Поэтому мы вдвоём опять полезли в деревянную трубу где нас не было видно другим. Это было что-то вроде игры в доктора, только мы показывали друг другу на письки-попки, а то как мы описались. Я стянул шорты до колен и показал Вале свои немного мокрые чёрные трусики, похожие на плавки. Именно в таких чёрных трусиках тогда у нас ходило большинство мальчишек. Цветные встречались не часто, видимо в местных магазинах они были большой редкостью, а в белых обычно ходили девочки. Если кто-то из мальчиков вдруг приходил в сад в белых, то над ним хихикали и говорили что у него трусы как у девчонки.
Спереди на моих трусиках было небольшое мокрое пятно. Валя потрогала влажную ткань и в ответ ещё раз показала мне свои. Её трусики были гораздо мокрее чем мои. Поскольку она писалась сидя, мокрой была даже её попа. Но всё это, в отличие от меня, она могла легко скрыть под платьем.
Насмотревшись друг на друга мы весёлые и довольные тем что у нас теперь был такой общий секрет, вылезли из деревянной трубы и стали играть в свои обычные игры, бегая друг за другом по участку.
Через недолгое время я почувствовал что мне снова хочется пописать, а моя писька больше не стоит торчком. Я остановился и решил ещё раз немного писнуть в трусики, чтобы у меня было больше похоже на то что я увидел у Вали. Минут за десять до этого я напрягался изо всех сил чтобы пустить в трусы тоненькую струйку поэтому и в этот раз я начал действовать точно также...
Это был полный провал! Писи, как мы тогда это называли, полились бурным потоком, который я тщетно пытался остановить. Трусики спереди сразу же стали полностью мокрыми, шорты между ног тоже, а по самим ногам потекли жёлтые ручейки. Меня охватил ужас! С большим трудом я остановил струю, зажав письку руками. Но было уже поздно! Я впервые на своей памяти описал свои шорты не во сне, а днём, как тот маленький мальчик из яселек, которого мы видели с мамой на прогулке. Единственное что немного сглаживало ситуацию, это то что на моих тёмно-синих шортиках мокрые места хоть и были видны, но не очень сильно. По моим щекам потекли слёзы, захотелось зареветь во всё горло. Воспиталка, которая сидела на скамейке на другой стороне участка, и до этого невозмутимо занятая своими делами, вдруг внимательно посмотрела в мою сторону, видимо что-то заподозрив. К моему ужасу от происходящего добавился страх скорого разоблачения и всё заиграло ещё более яркими красками. От новой угрозы реветь сразу же расхотелось. Я отпустил свой писюн и, как будто бы продолжая играть, побежал подальше от неё, в сторону Вали которая стояла около кустов. Остановленный было поток, у меня в трусах, тут же возобновился, но пока я добежал до своей подружки всё прекратилось само собой.
Валя подумала что мы продолжаем играть и начала убегать от меня, но я остановился около кустов продолжая беззвучно лить слёзы. Моя подружка вернулась назад и спросила почему я плачу, на что я ответил что описался по настоящему и теперь мама меня убьёт, а перед этим ещё и воспиталка неизвестно что со мной сделает. Теперь чтобы показать Вале последствия произошедшего залезать в деревянную трубу не требовалось, всё и так было видно на моих мокрых насквозь шортах. Позже, по Валиным рассказам я понял что увиденное ей очень понравилось, но видимо чувствуя свою вину подружка стала успокаивать меня как могла. Говорила что писи не очень видно, пробовала протереть мокрые места пучком травы, и что вообще всё может быть ещё высохнет пока придёт мама. От такой заботы я немного успокоился и дальше мы во что-то вяло играли в дальнем углу участка, подальше от воспиталки.
Потом, через какое-то время Валю забрали родители и я остался один. Я сидел в кустах и ждал свою маму. Точнее мечтал чтобы она сегодня за мной совсем не приходила и я, мелкий сыкунишка, остался бы ночевать в детском саду вместе со сторожем. А мамы всё не было, в какой-то момент я подумал что действительно останусь в саду ночевать, но тут она всё таки пришла, и... ничего не заметила!
День был тёплый и за время прошедшее с того момента как я так неожиданно для себя обоссался, а к тому времени как мне сейчас кажется прошло уже около двух часов, мои мокрые шорты успели подсохнуть. Сам то я ещё видел следы, но если ничего не знать, то вполне можно было и не заметить. Потом мы с мамой на остановке долго ждали автобус, а когда мы на нём уже ехали мама удивилась тому, что я почему-то не захотел садиться к ней на руки и остался стоять рядом.
Когда мы наконец добрались до дома то мои шортики, к моей большой радости, уже почти высохли, но вот трусы всё ещё оставались сырыми. Опасность разоблачения моих художеств по прежнему сохранялась. Надо было как-то поменять трусики на сухие, которые хранились в шифанере в одном из ящиков. Чтобы добыть их оттуда нужно было дождаться момента когда мама выйдет из комнаты, поэтому я всячески затягивал процедуру переодевания в домашнюю одежду. Но мама если и выходила то быстро возвращалась и я ничего не успевал сделать. Опасность что она начнёт переодевать меня сама с каждой минутой возрастала. Но к моему счастью, где-то с четвёртой попытки, операция "добыть сухие трусики из шкафа" была успешно завершена. Но это была лишь половина дела, ещё нужно было переодеться. А что будет если мама войдёт когда я буду голый с мокрыми трусиками в руках?
Укрываясь за перилом дивана, я с максимальной скоростью на которую был способен снял с себя шорты, затем стянул мокрые трусы и одел сухие. И как раз в этот момент мама заглянула в комнату. Мои мокрые трусики лежали на диване и были скрыты от её глаз лишь тем самым перилом, за которым я пытался хоть как нибудь спрятаться в момент переодевания. Если бы мама прошла вперёд то несомненно бы их заметила, но она, видимо удовлетворившись тем что процесс переодевания всё таки сдвинулся с мёртвой точки, сказала чтобы я побыстрее заканчивал и вернулась обратно на кухню.
Одев домашние штанишки я глянул на свои шорты, они были почти сухие и их можно было безбоязненно оставить лежать на стуле. А вот мокрые трусики нужно было незаметно отнести в стиральную машинку, которая стояла в туалете. В штанишках карманов не было и я взяв с дивана мокрый комок засунул его в свои только что одетые сухие трусы и побежал в туалет, где скрыл следы своего преступления под толстым слоем белья ожидавшего воскресной стирки. После чего пописал в унитаз и довольный пошёл к маме на кухню.
День второй.
Следующим утром, в детском саду, я радостно рассказал своей подружке что вчера моя мама ничего не заметила, так как шортики успели высохнуть. А Валя, в свою очередь поведала, что её совсем не ругали за проделку, а просто переодели дома в сухие трусики. Потом мы весело но шопотом, чтобы никто не услышал, обсуждали то как здорово мы вчера обсикались, прямо совсем как маленькие. А когда после тихого часа и полдника мы вышли на прогулку, то сразу же решили повторить нашу вчерашнюю игру! Для этого мы конечно же пошли в наше укромное место, к той самой деревянной трубе из старой липы.
Хорошо помня вчерашнее происшествие в этот раз я стал действовать предельно осторожно. Но я зря беспокоился. Cразу после сна мы как обычно сходили в туалет, а так как с тех пор прошло не так уж и много времени писать хотелось совсем чуть-чуть и бурного потока не могло получиться при всём моём желании. В итоге я выдавил из себя всё что смог, хорошо чувствуя при этом что мои трусики стали мокрыми, но шортики остались почти сухими. Они только немного намокли между ног и я посчитал что этого будет вполне достаточно. Всё это я сделал стоя, а Валя, как настоящая девчонка, решила описаться сидя на корточках. Чтобы никто не увидел она как и в прошлый раз залезла в деревянную трубу из старой липы, а я стоя снаружи подсматривал как она это делает.
Валя сидела приподняв край платья. Свет падал с противоположного конца трубы и мне было видно как с трусиков моей подружки вниз упало несколько блестящих капелек образовав небольшую лужицу. Я с интересом наблюдал за происходящим. Валя продолжала сидеть на корточках но больше ничего не происходило. Видимо она хотела описаться посильнее, как вчера, но не получалось. Я уже хотел залезть к ней, но тут моя подружка выбралась наружу и улыбаясь сообщила мне что не только описалась но и немножко обкакалась. Меня её слова почему-то очень рассмешили, видимо мне показалось что она шутит и мы смеясь вдвоём опять полезли в трубу чтобы посмотреть друг на друга.
Валя, стоя на коленках, повернулась ко мне попой и сквозь мокрую белую ткань я в самом деле увидел в её трусиках небольшую какашку. Затем, повернувшись ко мне лицом, она попросила показать ей мои описанные трусики. Я охотно спустил шортики чтобы ей всё было видно. Внутри трубы света было мало и на тёмной ткани мокрое было трудно разглядеть, поэтому Валя потрогала мои трусики рукой и хихикая предложила мне так же как и она обкакаться. Но на такой зашквар я точно пойти не мог, так как был полностью уверен что скрыть какашки от мамы никак не получится. Она наверняка всё обнаружит и тогда, уж точно, в живом виде в детский сад я больше никогда не вернусь.
Я сказал подружке что какакть мне совсем не хочется, но сам при этом, не натягивая шортиков чтобы не намочить их, сел на корточки и попробовал ещё немного написать в трусики. Мне очень хотелось чтобы моя попа была такой же мокрой как у Вали. Мои старания были вознаграждены – небольшая струйка вытекла из моей письки и я почувствовал что влага потекла туда куда я хотел. Показав Вале свою мокрую попу я натянул шортики и мы, поскорее пока нас никто не рассекретил, вылезли из деревянной трубы.
До ухода из сада времени ещё было много и мы ожидая родителей успели ещё пару раз слазить в наше укромное место играя в маленьких. При этом Валя там описалась ещё раз от чего коричневое пятнышко на её попе стало больше. Я сказал об этом подружке но её это нисколько не обеспокоило, а только ещё больше развеселило, ведь у неё всё это легко пряталось под платьем. Сам же я, из-за опасения промочить шорты, больше писать в трусики не стал.
Когда вечером мама забирала меня домой на моих шортах уже совсем ничего не было видно, а в автобусе я на всякий случай опять не стал садиться к ней на руки. Дома, оставшись один в комнате, я проверил свои трусики, они были почти сухими и я не стал их менять, быстро переоделся и занялся своими домашними игрушками.
День третий.
На следующий день Валя пришла в садик немного позже обычного и была совсем невесёлой. На моё предложение поиграть в нашу игру сказала что больше не хочет. Видимо ей хорошенько досталось от родителей за мокрые трусики с какашкой, но на мои попытки прояснить ситуацию она ничего толком не рассказала. Через несколько дней я уже сам по себе ещё раз написал в свои трусики на вечерней прогулке, но одному играть в маленьких было неинтересно и на этом мокрые игры прекратились.
Но, через год, следующим летом, уже в старшей группе, история имела своё продолжение...
Отредактировано Ссыкун (26-12-2022 22:23:03)
