Я не знаю, почему я её послушалась. Я не собиралась этого делать, когда сказала ей со всей своей неуместной гордостью про свой крепкий мочевой пузырь. И я гордилась своим крепким мочевым пузырём. Я никогда не была той девушкой, которой нужно было останавливать машину на полпути, чтобы сходить в туалет. Я никогда не махала рукой в отчаянии на уроке. Мне никогда не приходилось пропускать часть фильма, чтобы сбегать в туалет. Я не писалась с тех пор, как была совсем маленькой, даже близко не подходила к этому, так что мне определённо не нужно было носить прокладки «на всякий случай».
Так что я не знаю, почему я это сделала. Уважала искренне данный совет? Излишняя осторожность? Я действительно не уверена. Но всего на третий день работы я была бесконечно рада, что это сделала. Потому что у каждой женщины бывает безвыходная ситуация.
Я умирала. Может, мне стоило немного полегче относиться к бутылке с водой. Если она просто стоит рядом, я всегда склонна пить бездумно. Наверное, мне не стоило пить ту чашку кофе перед сменой, чтобы взбодриться. Мой мочевой пузырь определённо был наполнен. Он был полон. Переполнен. К концу моей смены мне очень сильно захотелось в туалет. Не настолько сильно, чтобы паниковать. Просто очень сильно. Всё было бы нормально, если бы пришла моя сменщица. Но она не пришла. Когда она опоздала минут на пятнадцать, я позвонила начальству и спросила, в чём дело.
— Тебе разве не сказали? — раздался в трубке хриплый голос. — Нам пришлось перевести Аллу на другую точку. Мы пришлем кого-нибудь. Наверное, через час или около того.
У меня упало сердце. Я не возражала против сверхурочной службы, деньги были бы кстати, но я была в отчаянии. Я спросила, могут ли они прислать кого-нибудь, чтобы экстренно подменить меня на несколько минут, но в ответ получила равнодушное: «Сейчас у нас никого нет».
Я знала, что у них никогда никого нет. До того, как я устроилась на эту работу, я всегда думала, что руководство должно предоставлять сотрудникам перерывы для посещения туалета. Оказалось, что это не совсем так. Они должны предоставлять туалеты. Но не обязаны разрешать сотрудникам ими пользоваться. И на этой конкретной службе, так и было. Вы могли сходить в туалет до или после смены. Еще был один перерыв. Если вам нужно сходить в другое время... что ж. Думай о чём-нибудь постороннем. Скрести ноги. Писай в штаны.
Я не знала, что делать: попытаться дотерпеть до туалета? Или медленно писать в прокладку, чтобы снять давление?
Если бы я попыталась терпеть и у меня бы не получилось, я была почти уверена, что прокладка протечет, и это будет так же неловко, как если бы я описалась без нее. Но намеренно помочиться? Я никогда раньше этого не делала. Я даже не была уверена, что смогу. И еще у меня было одно воспоминание...
Это случилось несколько лет назад. Мы компанией поехали в соседний город, чтобы посмотреть на какую-то группу, выступающую в маленьком клубе. Группа была отстойной, я думаю, что мы поехали туда только потому, что одна из нашей компании была влюблена в басиста. На обратном пути этой девушке, её звали Марина, нужно было в туалет, но Леша, который был за рулём, не хотел останавливаться на обочине. Я не помню почему, может, нельзя было останавливаться, а может, он просто прикалывался над Мариной. Потом Марина стала говорить, что она буквально вот-вот описается. Подчёркивая слово «буквально». Другая девушка в машине, имени которой я уже не помню, советовала ей немного пописать, чтобы снять давление, пока мы не остановимся. Я была почти уверена, что она просто пошутила. В конце концов Марина объявила, что больше не может терпеть и собирается немного пописать. Через десять секунд она кричала, что не может остановиться. Леша орал на неё, чтобы она прекратила писать в его машине. Я умирала от смеха. В итоге Марина полностью описалась.
Я не хотела, чтобы это случилось со мной. Чтобы я начала писать и не смогла остановиться. Я жалела, что не потренировалась дома. Но, конечно, я никогда не думала, что мне действительно придётся использовать урологические прокладки. Они были просто мерой предосторожности. На всякий случай.
Моя предшественница рекомендовала их мне в день моего знакомства с компанией. Приглушённым голосом, хотя поблизости никого не было.
— И ещё кое-что... — она покраснела. Она вытащила из ящика под теперь уже моим рабочим столом пластиковый пакет. Огромные урологические прокладки. Я была шокирована.
«Надеюсь, тебе никогда не придётся их использовать. Но если придётся, ты будешь очень рада, что надела их». Она продолжила объяснять: «Смены длятся по восемь часов с одним перерывом, больше отлучаться нельзя. И еще иногда придётся работать сверхурочно».
Мне было неловко вести этот разговор. «У меня действительно крепкий мочевой пузырь», — заверила я её.
— Хорошо, — она не могла смотреть мне в глаза, — но у каждой женщины бывает безвыходная ситуация, и если она когда-нибудь случится с тобой... — она пожала плечами и предложила последнее: — Постарайся, чтобы всё вытекало медленно, а не выливалось одним потоком.
Я умирала. Я не могла стоять на месте, не чувствуя, что могу потерять контроль. Я не справлялась. Принять это было на удивление легко. Впервые за мою взрослую жизнь я собиралась обмочиться. Вопрос был только в том, «смогу ли я сделать так, чтобы никто об этом не узнал?»
Я должна была попробовать. Я посмотрела налево и направо. Никого поблизости не было. Никто не смотрел в мою сторону. Я задержала дыхание и расслабилась. Это было легко. Слишком легко. Я почти растворилась в чудесном ощущении, что наконец-то расслабила уставшие и напряжённые мышцы, и полностью сдалась. Почти. Я крепко сжала мышцы и перестала писать. Это было гораздо сложнее, гораздо неприятнее. Я поняла, что, должно быть, чувствовала тогда Марина в машине. Конечно, было невозможно остановиться, если ты была пьяна.
Я осторожно провела рукой по задней части своей форменной юбки и не почувствовала ничего влажного. Я даже не была мокрой. По какой-то причине я ожидала, что буду мокрой. Наверное, ты ожидаешь, что будешь мокрой, если писаешь в штаны.
Но мне по-прежнему хотелось в туалет сильнее, чем когда-либо. Я чувствовала болезненные спазмы между ног. Мне нужно было снова помочиться. Мне потребовались все мои силы, чтобы не помочиться снова. Мне пришлось немного подождать. Но я не знала, сколько нужно ждать между небольшими мочеиспусканиями. Тридцать секунд? Десять минут? Я решила, что подожду пять минут.
Клянусь, секундная стрелка на моих часах не двигалась. Я проверяла это тысячу раз, в панике покрываясь потом. Наконец прошло пять минут, и я пописала. Всего две секунды. Быстрая, отчаянная струйка. Затем я снова сжала мышцы так сильно, как только могла. Мое тело дрожало. Моя промежность была словно в огне. Но каким-то невероятным образом мне удалось перестать писать.
Следующие пять минут были ещё хуже. Невероятно хуже. Думаю, если бы я была где-нибудь в другом месте, а не на службе, я бы просто сдалась и описалась. Конечно, если бы я была одна. Но здесь нельзя. Я действительно не хотела, чтобы меня называли «та, которая описалась на смене». Поэтому мне пришлось терпеть. Я сосчитала все триста секунд, это заняло несколько часов, я расслабилась на двухстах девяносто девяти, потому что для начала потребуется секунда.
Это было восхитительно. Лучше, чем в прошлый раз. Лучше, чем любой оргазм. А потом, слишком быстро, слишком быстро всё закончилось, и мне пришлось напрячь уставшие мышцы, чтобы снова остановить поток. Они не слушались. Я продолжала писать. В панике я попыталась снова, не желая сдаваться, не желая, чтобы это случилось, не сейчас, не здесь. Сначала моё тело сопротивлялось моей воле, но в конце концов уступило, к моему бесконечному облегчению. С замиранием сердца я незаметно просунула руку под юбку, ожидая, что попа будет мокрой. Но это было не так. Прокладка выдержала даже мою продолжительную утечку. Слава богу.
На этот раз было легче подождать пять минут. Думаю, я, должно быть, сбросила достаточно давления, чтобы мой мочевой пузырь не был на пределе своих возможностей. Я всё ещё была в отчаянии, просто не на грани того, чтобы обмочиться. Однако я беспокоилась о том, сколько ещё прокладка сможет выдержать. Я действительно не знала. Я снова прокляла себя за то, что не протестировала ее дома.
В следующий раз, когда я пописала, мне стало еще полегче. Может быть, нужно было подождать, но я решила, что лучше придерживаться своего расписания. Я не хотела снова доводить себя до такого отчаяния, чтобы полностью потерять контроль.
Я не считала, но, кажется, я пописала ещё пять или шесть раз, прежде чем ко мне на смену пришла женщина, которую я никогда раньше не видела. Она подошла к моему посту с непринуждённым видом и улыбнулась. Я никогда ещё так не радовалась встрече с кем-либо. Я постаралась передать смену как можно быстрее, не выдавая своего состояния. Казалось, он хотела поболтать, но я не могла ей этого позволить.
Я натянуто улыбнулась ей, пожелала хорошей смены и как можно быстрее пошла в туалет. До прихода моей сменщицы я позволяла себе немного подтекать, так что на самом деле чувствовала себя вполне контролирующей ситуацию, хотя и беспокоилась, что прокладка, должно быть, почти полна, и теперь я боялась, что она вот-вот протечет. Мне очень хотелось остановиться в коридоре и позволить себе еще немного пописать, но я слишком живо представляла, как окончательно теряю контроль и устраиваю лужу на полу в двадцати шагах от туалета, поэтому заставила себя подождать. Не знаю, как мне это удалось. Я успела задрать юбку до талии, прежде чем полностью закрыть дверь кабинки. Я стянула колготки и трусики и рухнула на унитаз.
Когда я наконец закончила, я оторвала и скрутила прокладку, затем спрятала ее в мусорном ведре под слоем бумажных полотенец. Она была такой тяжёлой. Я не могла поверить, что она впитала столько мочи. И я была ей очень благодарна. Потому что, если бы я не надела ее, я бы точно описалась, и все бы узнали, что я обмочилась на службе.
Они мне больше не понадобились. Я была очень, очень осторожна с потреблением жидкости и примерно через год перешла на другую работу. Я порекомендовала прокладки женщине, которая заменила меня, хотя мне было неловко поднимать этот вопрос. Она казалась настроенной скептически и сказала мне, что у нее сильный мочевой пузырь. Надеюсь, она прислушалась.
Потому что у каждой женщины бывает безвыходная ситуация.