Вот еще одна .Тёма сидел за кухонным столом, глядя на ложку с густым, желтоватым касторовым маслом, которое мама поставила перед ним. Ей было чуть за сорок, и она всегда заботилась о его здоровье с какой-то тёплой настойчивостью. "Пей, Тёмка, — сказала она, улыбнувшись, — это прочистит тебе животик. Ты же вчера жаловался, что тяжело, вот и поможем организму". Тёма скривился от резкого запаха, но под её взглядом проглотил масло одним движением. Оно было жирным, скользким, обволакивало горло, и он тут же запил его водой, пока мама одобрительно кивала. "Вот и молодец, теперь ночью всё выйдет, и будешь как новенький", — добавила она, убирая ложку.Вечер прошёл спокойно. Тёма смотрел мультики, лёжа на диване, и почти забыл про масло. Мама сидела рядом, вязала что-то, изредка поглядывая на него. "Если почувствуешь, что живот зашевелится, скажи мне, ладно? Или сразу в туалет беги", — сказала она, когда он пошёл спать. Тёма кивнул, натянул пижаму и забрался под одеяло. Но через час после того, как свет в доме погас, он ощутил первое странное чувство — не резкое, а мягкое, тягучее, будто внутри всё медленно закручивается. Живот тихо заурчал, и Тёма почувствовал тепло, которое растекалось ниже пупка.Он лежал, прислушиваясь к себе, когда дверь скрипнула, и мама заглянула в комнату. "Тём, ты спишь? Как дела с животиком?" — спросила она шёпотом. Тёма повернулся, смущённо буркнув: "Пока нормально, только бурчит немного". Она вошла, присела на край кровати и положила руку ему на лоб. "Это масло начинает работать. Если позывы начнутся, не терпи сильно, сходи в туалет, хорошо? Оно мягко всё выведет". Тёма кивнул, чувствуя, как её слова успокаивают, но в то же время давление в животе становилось сильнее — плавное, настойчивое, словно что-то жидкое двигалось внутри.Мама ушла, а Тёма перевернулся на спину. Он ощутил, как давление сместилось ниже, к тазу, и это было не просто неприятно — это было волнующе. Он сжал ноги, пытаясь понять, что происходит. Касторовое масло делало своё дело: кишечник оживал, становился мягким, податливым. Тёма почувствовал, как это тепло касается чего-то внутри — дрожь, пробежавшая по телу, ему понравилась. Он решил потерпеть, не из стыда, а потому, что это ощущение было новым и странно приятным.Через полчаса мама снова заглянула. "Тёмка, ну что, не тянет ещё?" — спросила она, заметив, что он не спит. Тёма покраснел, сжимая одеяло. "Ну, немного… но я могу потерпеть", — пробормотал он. Она улыбнулась: "Терпеть не надо, если хочется какать, иди сразу. Масло жидкое сделает, это нормально. Не стесняйся, я же рядом". Её голос был мягким, но Тёма всё равно не хотел вставать. Он сжал бёдра сильнее, чувствуя, как давление растёт, как оно давит на ту точку, от которой по телу расходились тёплые волны. Его дыхание участилось, щёки горели, и он тихо выдохнул, наслаждаясь этим секретом.Но позывы нарастали, хоть и медленно. Живот забурчал громче, и мама, услышав это из коридора, крикнула: "Тёма, слышу, что пора! Давай в туалет, не мучайся!" Тёма понял, что больше не удержит. Он встал, чувствуя, как жидкость шевелится внутри, как тёплая волна катится вниз. "Мам, я пошёл", — бросил он, шагая к туалету, держась за живот. Она ответила: "Правильно, выпускай всё, что масло вытащило, легче станет!"Он сел на унитаз, и тело сдалось. Жидкий стул вытек мягко, тепло, почти бесшумно. Тёма ощутил облегчение, смешанное с лёгкой дрожью — давление ушло, но оставило после себя приятную пустоту. Он сидел, слушая, как мама ходит за дверью, и слышал её голос: "Ну как, Тём? Вышло что-нибудь?" Он кивнул, хоть она и не видела, и тихо сказал: "Да, много… жидко". Она хмыкнула: "Вот и хорошо, значит, чистимся. Если ещё потянет, не бойся, ночью масло долго работает".Тёма вернулся в кровать, но через полчаса позыв вернулся — такой же плавный, тёплый. Он снова сжал ноги, лёжа на боку, чувствуя, как жидкость давит, как она касается той точки внутри. Это было почти как игра — он терпел, сколько мог, наслаждаясь дрожью, пока мама не вошла снова. "Тёма, ты опять ворочешься. Что, опять тянет?" — спросила она, присев рядом. Он кивнул, смущённо глядя в сторону. "Иди, сынок, не держи в себе. Это нормально, касторовое масло всё выгоняет", — сказала она, погладив его по голове.Он встал, и в туалете всё повторилось. Тёма чувствовал, как его тело становится легче с каждым разом, как жидкость вытекает, оставляя тепло и пустоту. Мама ждала в коридоре, и когда он вышел, спросила: "Ну что, ещё бурчит?" Тёма кивнул: "Да, но уже меньше". Она улыбнулась: "Скоро закончится, потерпи. Зато утром будешь чистый, как стёклышко".Ночь прошла в таких походах. Мама пару раз вставала, проверяла его, шептала: "Не стесняйся, Тём, это для твоего же здоровья", и он шёл в туалет, чувствуя себя под её заботой. Каждый раз он терпел чуть дольше, наслаждаясь тем, как давление играет с его телом, но потом отпускал, и облегчение смешивалось с усталостью. К утру, после пятого раза, жидкость стала почти чистой водой. Тёма лёг, чувствуя себя пустым и лёгким. Мама заглянула в последний раз: "Всё, Тёмка, вычистился? Теперь спи спокойно". Он кивнул, провёл рукой по животу — мягкому, плоскому — и заснул с улыбкой, думая, что эта ночь с маминой заботой и касторовым маслом была странной, но особенной.Утром она спросила: "Ну как, Тём, легче?" Он кивнул, пряча глаза. "Да, мам, спасибо". Она похлопала его по плечу: "Вот и хорошо, теперь живот в порядке". Тёма молчал, храня в себе секрет тех ночных ощущений, которые он пока не мог объяснить ни ей, ни себе.