Моя история разворачивается в период, когда дамам было гораздо труднее справиться с необходимостью отвечать на зов природы. Даме не подобало упоминать о своих естественных нуждах. Общественные удобства, если они вообще были, почти всегда предоставлялись исключительно для облегчения мужчин, очень редко существовали какие-либо сопутствующие удобства для представительниц слабого пола. Очень немногие дамы могли бы воспользоваться общественным туалетом, как бы ни была настоятельна их потребность. Обильные нижние юбки во многом улучшали фигуру дамы, но создавали ей большие трудности при посещении туалета - особенно когда рядом не было служанки. Справиться с этой трудностью было частью обучения молодых дам, и то, насколько хорошо они справлялись, не выказывая никаких признаков беспокойства - ни позой, ни движением, ни заявлением - было настолько важно, что мужчины очень редко узнавали о сражениях, которые вели, а иногда и проигрывали их женщины.
Еще один момент, который необходимо упомянуть, заключается в том, что в то время большинство железнодорожных вагонов не были оборудованы туалетами. Большинство сельских станций редко имели что-либо, кроме мужского писсуара для удобства пассажиров. Мужчина, нуждающийся в облегчении, мог бы легко воспользоваться писсуаром почти на любой промежуточной станции и успеть вернуться в свой вагон до отхода поезда, но только не дамы! Очень немногие станции удовлетворяли потребности женщины-путешественницы, кроме того, остановки не были длительными, чтобы позволить даме успешно получить облегчение, которое она отчаянно искала. Стиль одежды, принятый в то время дамами, состоял из длинных платьев с множеством слоев и нижних юбок под ними. Менее обеспеченные дамы носили платья из тканей попроще, в то время как богатые купались в дорогих тяжелых шелках и атласе, со множеством нижних юбок. Такой наряд был далек от идеала, когда дело касалось посещения туалета.
***
- Ой мама! - Подумала Елизавета, сопротивляясь все более настойчивой потребности заняться очень личным делом. Она снова оглядела купе в поисках чего-нибудь, что могло бы ее отвлечь от размышлений о последствиях ее бедственного положения. Купе был совершенно лишено интересных предметов, и все ее попутчики казались скучными и ничем не примечательными. Дождь стекал по стеклу, почти скрывая вид снаружи. Несмотря на то, что она сидела у окна, снаружи она тоже не видела ничего интересного. Маленькие унылые поля с тощими, продуваемыми ветром посевами, редкие домики и ручей, протекавший вдоль железной дороги. Когда дождь снова напомнил ей об объеме жидкости внутри нее, она заметила, что ее мать подняла глаза от книги, которую она читала. Их глаза встретились, и Елизавета простым жестом выразила свою растущую потребность. Знак, который не был замечен никем другим, но такова была связь между матерью и дочерью, что каждый мог узнать чувства, потребности и желания другого, не произнося ни единого слова. Ответ матери был столь же безмолвен, но выражал ее беспокойство и понимание необходимости дочери. В нем содержалась инструкция ждать, как бы трудно это ни было. Ее губы беззвучно произнесли слово "полчаса".
Лиза была рада узнать, что ее мама все поняла и что они очень скоро прибудут в маленькую деревушку, куда и направлялись. Теперь, когда она поделилась своей проблемой с матерью, она улыбнулась ей в знак признательности и была рада видеть, как забота на лице матери растворяется в любящей, поддерживающей улыбке. Елизавета очень любила свою мать и доверяла ей, а также давным-давно поделилась с ней своими очень личными страхами и тревогами по поводу исхода событий, подобных тем, что происходили сейчас. Мама всегда оказывала ей большую поддержку и давала практические советы, как справиться с этой проблемой. Она поддерживала и помогала ей справиться с этим, фактически поощряя ее пережить несколько своих худших страхов, и сделать это в комфорте и тайне дома, чтобы лучше подготовить ее к реальным ситуациям, которые могли бы привести к худшему исходу.
Конечно, ее мама слишком хорошо знала по собственному опыту, что время от времени это становится несчастьем для каждой дамы. Лиза помнила, как в первый раз мама попросила ее попытаться смириться с тем, что будут моменты, когда у нее не будет доступа к туалету, и ей нужно будет найти способ "отпустить" это, сидя или стоя. Лизе только что исполнилось девятнадцать, и она прекрасно понимала, что превратилась из девушки в юную даму. Мать сказала ей, что очень важно, чтобы молодая дама была знакома с эмоциями, связанными с мочеиспусканием, и чтобы никто не знал, что она вынуждена сдерживать свою потребность. Ей также нужно было научиться тренировать свою выносливость, уметь выпускать мочу небольшими короткими порциями, если ее потребность возрастает, а не ждать, пока она полностью потеряет контроль. Лиза помнила, что была очень смущена, но вспоминая несколько случаев, когда она действительно была в отчаянии, она поняла, что мама была права. Лиза действительно хотела, чтобы с ней обращались как с дамой... Еще мама просила ее много пить во время обучения, чтобы развить свой контроль и дать ей понять, как управлять своей потребностью. Она научила ее выражать свою проблему с помощью различных жестов, ни один из которых не имел бы никакого значения для случайного наблюдателя. Это был их собственный тайный язык.
Елизавета думала, что хорошо умеет скрывать свои чувства, но мама говорила ей, что она не контролирует свои эмоции, так как заметно краснеет и слишком часто ерзает на стуле. И действительно, когда она чувствовала, что становится мокрой, то сильно краснела и начинала дрожать. Теплая влага вызывала у нее судорожные вздохи. Мать была очень строга в своих упреках в том, что ее дочь выставляла напоказ свои эмоции. От нее ожидалось, что она вообще не проявит никаких признаков ощущения тепла и влажности во время ее облегчения в одежду. Один из уроков, который она извлекла из необходимости мочиться сидя, заключался в том, что, несмотря на множество нижних юбок, задняя часть ее платья насквозь промокнет, и все увидят мокрый прилипший тяжелый шелк. Однако если дама стоит на ногах, результат может быть немного более терпимым.
Лиза вспомнила историю, которую слышала о железной дороге, о том что появились новые вагоны с туалетами. Все вагоны, которые она когда-либо видела, не имели таких удобств. Затем она задумалась, как же дама может воспользоваться такой возможностью. Возможно ли, чтобы какая-нибудь дама могла получить облегчение внутри такого крошечного помещения? А как насчет тряски и раскачивания поезда? Она пришла к выводу, что даже если бы этот поезд был оснащен вагонами нового образца, она вовсе не была уверена, что будет настолько смелой, чтобы попытаться воспользоваться этим удобством. Возможно, только в самом крайнем случае она смогла бы это сделать, заключила она. В любом случае, сейчас у нее нет такой возможности. Ей надо терпеть, хотя сейчас она чувствовала себя гораздо ближе к пределу своей выносливости. Лиза медленно скрестила ноги. Это было ее единственное утешение. Она знала, что прежде всего не должна позволять никому другому понять по ее позе или движениям, что она находится в бедственном положении. Мама никогда не скрещивала ног, всегда сидела совершенно прямо и неподвижно.
Елизавета не была уверена, сколько времени прошло с тех пор, как она "заговорила" с матерью о своей нужде, но подумала, что прошло не меньше пятнадцати минут, а значит, осталось еще пятнадцать. Она смирилась с тем, что ей нужно будет как можно скорее получить облегчение, и представила себе, как найдет тихое местечко за станцией, где сможет постоять минуту-другую, избавившись от своей потребности, чтобы сделать возможным оставшееся путешествие. Потом она вспомнила, что отец будет встречать их на вокзале, так что найти возможность постоять немного будет нелегко, и она была уверена, что не сможет сказать отцу о своей неотложной нужде. Лиза была совершенно уверена, что не может надеяться справиться с ухабистой дорогой домой в экипаже, не уменьшив предварительно свою потребность, но как же она устроится, чтобы задержаться где-нибудь на некоторое время? По крайней мере, наверняка из-за дождя на платформе образовалось много луж, так что, если она отпустит все это сразу же после высадки, образовавшаяся лишняя лужа может остаться незамеченной. Как раз в этот момент ее охватил действительно сильный спазм, и она была не в состоянии предотвратить выход части своей долго сдерживаемой жидкости. Она прикусила губу и почти сразу же остановила поток, но мама заметила, как румянец залил ее щеки, и догадалась, что произошло. Лиза быстро кивнула, чтобы показать, что она быстро восстановила контроль над потоком и своими эмоциями. Она ощутила внезапное тепло между ног и представила себе, как ласкающий шелк ее панталон теперь будет ощущаться при каждом движении, которое ей придется сделать. Как ее нижние юбки также будут напоминать ей при каждом малейшем движении о том, что она сделала. Больше всего она боялась, что не сумеет подавить волнение и возбуждение, которые, как она знала, всегда следовали за предыдущими "несчастными случаями". Она никогда не осмеливалась рассказать матери о тех постыдных и порочных чувствах, которые это вызывало у нее. Это была ее самая страшная тайна, но она часто задавалась вопросом, были ли у матери такие же чувства.
Мама однажды призналась Лизе, что у нее самой было много несчастных случаев, По ее выражению, она имеет "слабость там, внизу". Лиза не была уверена, что именно это означает - означает ли это слабость к возбуждению от ощущения влажного шелка, трущегося о влагалище?. Она не посмеет об этом спрашивать! Лиза подумала, как хорошо мама скрывала свои потребности, ведь если бы она не сказала ей об этом, то она никогда бы не узнала, что ее мать когда-либо сталкивалась с этой проблемой. Лиза сожалела, что мать не доверяла ей в такие моменты, это могло бы облегчить ее собственное положение, но это показывало ей, как хорошо можно контролировать свои эмоции, по крайней мере внешне. Лиза очень хотела последовать примеру своей матери.
Внезапно поезд встряхнулся и тревожно замедлил ход, затем остановился. Оглядевшись, она увидела удивление на лицах своих попутчиков, но ее собственное лицо выражало тревогу, как и лицо ее матери. Очевидно, что-то случилось, возможно, какой-то несчастный случай. Это напомнило ей о ее собственном несчастном случае, а если поезд не отправится снова в ближайшее время, то и о более крупном несчастном случае, который неизбежно последует. Внезапно ее охватил еще один спазм, и она поймала себя на том, что хватается за руку матери, ища поддержки. Мамины объятия и любящий заботливый взгляд помогли Лизе преодолеть очередной позыв.
- Лиза, дорогая, я понимаю. Мы ведь недалеко от дома. Я уверена, что поезд скоро снова отправится в путь. - утешала ее мать.
Лиза улыбнулась, хотя была уверена, что вот-вот потеряет контроль над собой. Мама знала, как близка ее дочь к своему пределу выносливости, но с незнакомыми людьми в пределах слышимости, она не могла сказать больше, не давая им узнать о проблеме ее бедной девочки, да и что еще можно было сказать? Единственное спасение дочери требовало немедленного доступа в туалет и помощи служанки, которая помогла бы ей раздеться. На самом деле лучшее, на что она могла надеяться, - это возможность облегчиться стоя, а худшее - полностью потерять контроль над собой сидя.
Лиза представила себе, как поток пропитывает ее нижние юбки и платье, даже впитывается в сиденье. Она опустила взгляд на свои колени, чтобы рассмотреть, как будет выглядеть роскошное синее шелковое платье, когда ее неловкое происшествие станет очевидным для всех. Тогда выход из поезда повлек бы за собой целую цепь ужасно неловких моментов. Она просто должна была держаться, пока не сможет встать.
Казалось, прошла целая вечность, но прошло всего несколько минут, прежде чем она услышала хруст шагов по гравию. Кто-то шел вдоль поезда. Мама опустила окно и задала вопрос, ответ на который она отчаянно хотела знать: будет ли задержка долгой? Лиза выглянула в окно, но увидела только фуражку и плечи железнодорожника.
Она услышала, как он сказал, что бык забрел на рельсы и что предпринимаются все усилия, чтобы убрать животное с пути. Он добавил, что станция находится прямо за поворотом дороги. Затем мама спросила мужчину, нельзя ли им пройти пешком небольшое расстояние до станции, так как дальнейшее промедление будет очень неудобным.
Его ответ, должно быть, был отрицательным, так как мама добавила, что это касается вопроса весьма срочного. Она выразила свою потребность так деликатно, как только могла бы дама, но не оставила у железнодорожника никаких сомнений относительно причины такого вопроса. Причем мама приняла удар на себя и намекала, что срочность ситуации связана скорее с ее собственной проблемой, чем с проблемой дочери. Лиза напряглась, чтобы услышать его ответ, и молила Бога, чтобы он позволил им вырваться из тесноты купе - этой камеры пыток.
- О, я все понимаю, мадам, но боюсь, что это против правил, простите, мадам! - последовал ответ.
У Лизы упало сердце. Как так можно? Мужчины так бесчувственны! Она уже была готова смириться с неизбежным, когда двое мужчин в купе встали, один из них крикнул железнодорожнику, что они помогут убрать быка с пути, и подошел к двери.
Лизе пришлось потесниться, чтобы они вышли, и когда она встала, то почти сразу же снова начала протекать. На этот раз поток был сильным и мощным, и хлынул из нее на целых три секунды, прежде чем она смогла остановить его. Потрясение заставило ее слегка покачнуться, и она ухватилась за руку ближайшего к ней мужчины, чтобы не упасть. Мать быстро взяла ее за руку, и они обе отошли от двери, и двое мужчин вышли. Как только дверь закрылась, Лиза высунулась из окна купе и положила руки в перчатках на колени, чтобы хоть немного успокоиться. Ей нужно было подышать свежим воздухом и охладить пылающие щеки. Ее сердце бешено колотилось, когда она полностью осознала свою ужасную ситуацию. Она задыхалась, чувствуя, как моча начинает стекать по ее ногам. Возник еще один позыв, который она не смогла сразу сдержать. Отпустить все это было бы таким чудесным облегчением, но опыт подсказывал ей, что в таких обстоятельствах надо сопротивляться. Если бы ей позволили выйти из вагона, то она была бы полностью освобождена от своей ноши, достаточно было всего лишь немного постоять со слегка раздвинутыми ногами, и большая часть мочи оказалась бы на земле, и лишь небольшая часть имела бы возможность впитаться в нижнее белье. Как бы то ни было, она не осмеливалась допустить, чтобы на полу купе образовалась лужа, так что теперь ей ничего не оставалось, как снова терпеть. Она убрала руки с колен, думая о том, как влага может просочиться, когда все слои так плотно прижаты друг к другу.
Ее нижние юбки промокли насквозь, но если она не сядет снова, платье может остаться снаружи сухим, и тогда несчастный случай останется незамеченным. Вдалеке виднелась сигнальная будка, и она знала, что станция находится прямо за ней. Затем Лиза увидела одного из двух мужчин, которые вышли из ее купе. Он стоял и что-то разглядывал между вагонами. Ей показалось это странным, ведь бык наверняка был где-то впереди, но потом она увидела, как извивающаяся струйка покидает его тело - он облегчался!
Она была ошеломлена таким отвратительным поступком, но тут же была очарована, поражена и позавидовала той легкости, с которой он получил облегчение, в котором действительно нуждался.
Лиза так отчаянно хотела сделать то же самое, и снова потеряла контроль над собой. Она ахнула, отошла от окна и почувствовала, как ее захлестнула волна стыда. Лиза впервые видела, как мужчина справляет нужду, и что еще хуже - ей хотелось посмотреть еще! Она должна была взять себя в руки, но образ молодого человека, справляющего нужду, не выходил у нее из головы.
Лиза хотела сесть, но не осмелилась. Она так боялась, что мать может прочесть ее возбужденное состояние по ее поведению, но через какое-то время наконец взяла себя в руки. Пока она стояла, дверь открылась, и вошел молодой человек, за которым она наблюдала. Это было уже слишком, и она рухнула на сиденье и поднесла платок к глазам, чтобы скрыть свое смущение.
Лиза быстро взглянула на молодого человека. Он, казалось, не заметил ее состояния, и она была уверена, что он думал, что его действия остались незамеченными. Он снова сел на свое место, сказав ей: "мы скоро снова отправимся в путь". Лиза сумела ответить на его слова легким кивком. Она впервые увидела, как он красив. Ей нужно было быстро взять себя в руки. По крайней мере, боль, которую она терпела так долго, немного уменьшилась. Она была уверена, что все еще может протечь, но впервые за долгое время ей показалось, что она сможет выдержать остаток пути. Она улыбнулась в ответ на очень встревоженный взгляд матери и увидела, что большая часть беспокойства исчезла с ее лица.
Лиза взяла руку матери и нежно сжала ее. Слава Богу, что ее мать не выглянула в окно, когда этот молодой человек делал то, что вынужден был делать, она, вероятно, сообщила бы об этом презренном поступке проводнику. Этот милый молодой человек не заслуживал позора, но она была удивительно взволнована, увидев это. Прилив возбуждения, который она испытала, запомнится ей на долгие годы останется ее очень личной тайной.
Вскоре вернулся второй мужчина, и поезд тронулся. Лиза была довольна, но была уверена, что сзади ее платье намокло, но она ничего не могла с этим поделать. Они быстро добрались до станции, и почти сразу же мама открыла дверь. Никто из других пассажиров не двинулся с места, оказалось, что из купе выйдут только Лиза и ее мать. Девушка медленно встала, остро ощущая прикосновение своих мокрых нижних юбок. Когда мама накинула ей на плечи плащ, она провела рукой в перчатке по платью и тут же почувствовала, что перчатка слегка намокла. Лиза задрожала, когда поняла, что ее несчастный случай не останется тайной.
Повернувшись, она посмотрела на сиденье, которое только что покинула, и увидела темное пятно на обивке. Какой ужас! Она увидела выражение лица молодого человека, которое говорило ей, что он тоже заметил мокрое сиденье. Его глаза были широко раскрыты, когда он перевел взгляд с сиденья на платье Лизы. Затем он поднял глаза, и их взгляды встретились. В одно мгновение выражение его лица сменилось сочувствием, но Лиза поспешила уйти. Она направилась к двери, слыша шуршание своего платья на ходу. Когда мать помогала ей выйти из вагона, она чувствовала на себе чей-то взгляд. По крайней мере, ее плащ был достаточно длинным, чтобы скрыть самую мокрую часть платья.
- Лиза, дорогая, - сказала ее мать теплым, поддерживающим тоном.- Ты сможешь потерпеть, пока мы не вернемся домой?
- Думаю, да, но я ужасно промокла.- прошептала Лиза.
- Да, я видела твое платье, когда ты встала, оно промокло, но твой плащ скрывает это. Помни, больше никто ничего не знает, так что просто притворись, что ничего не случилось, - прошептала в ответ мать.
Очевидно, мать не заметила выражения лица молодого человека, а может быть, просто пыталась успокоить ее.
- А вот и папа! - воскликнула Лиза с некоторой тревогой в голосе.
Сможет ли она скрыть свое несчастье от отца? Он был очень наблюдателен, но не очень разбирался в этих вопросах. Мать совершенно справедливо проинструктировала дочь не упоминать о своих туалетных делах ни одному мужчине. Лиза вспомнила, как спросила, относится ли это к отцу, на что мама ей ответила, что отец типичен для большинства мужчин - он не проявляет сочувствия к женским нуждам. "Дама должна справляться" - вот так подытожила мама этот разговор.
Мама обернулась и поздоровалась с мужем. Он поцеловал ее в щеку и спросил, хорошо ли они добрались. Мама ответила, что, если не считать задержки, все было вполне приемлемо. Отец взял руку Лизы и легонько поцеловал ее в щеку. Лиза вспыхнула, но сохранила самообладание.
- Ты очень хорошо выглядишь, Лиза. Надеюсь, тебе понравилась эта поездка?- спросил он с теплой приветливой улыбкой.
- О да, благодарю Вас, папа. - Она умудрилась произнести это удивительно ровным голосом, учитывая, как сильно колотилось ее сердце.
Говоря это, она поняла, что на самом деле втайне наслаждалась всем этим эпизодом, особенно тем, что молодой человек делал то, что должен был делать. Это была пьянящая смесь возбуждения, страха и смущения. Сказать маме всю правду было бы немыслимо. Это делало ее "секреты" еще более захватывающими.
Они медленно пошли вдоль платформы. Лиза очень остро ощущала свою влажность, поскольку даже шуршание ее платья звучало по другому, когда мокрый шелк скользил по столь же мокрым нижним юбкам. Она шагала вперед и открывалась в незнакомых чувствах, которые испытывала. Позорное возбуждение! Вскоре они уже были за пределами станции. Отец помог им обеим взобраться в экипаж. Затем он вскарабкался наверх и взял вожжи. Лиза натянула плащ, когда садилась в экипаж, и прикосновение мокрых нижних юбок к ее ногам заставило ее снова слегка задохнуться, но отец этого не заметил. После нескольких взмахов поводьев они тронулись в путь. Дом находился в пяти колометрах езды от станции. Первые три километра проходили по мощеным дорогам, а остальные - по неровной дороге и колее.
Лизе всегда нравилось ездить в экипаже. Ритмичное цоканье лошадиных копыт по булыжной мостовой, тряска сиденья вызывали в ней очень приятные чувства. Сегодня вечером ей уже было трудно контролировать свои эмоции. Мягкое покачивание, тряска и удары посылали волны удовольствия через ее тело. Мокрое нижнее белье делало каждое движение более заметным. При каждом движении она чувствовала, как липнут к телу шелковые панталоны, как будто искушая освободить раздутый мочевой пузырь. Это было опьяняюще. Лиза чувствовала, как двигаются ее груди, становясь твердыми. Она упивалась тем, как корсет сжимает ее юное тело. Она чувствовала, как колотится ее сердце. Кроме всего прочего, она чувствовала, как ее мочевой пузырь ритмично сокращается, напоминая ей, что она все еще очень сильно нуждается в туалете.
Очень скоро ее потребность оказалась за пределами ее выносливости, Лиза снова почувствовала тепло между ног. Ее пульс участился. Она была близка к обмороку, когда тепло распространилось под ней и вниз по ногам. Судороги наслаждения пронзили все ее молодое тело, и она снова подумала о молодом человеке, который писал рядом с поездом. Но рядом сидела мама, и Лиза была вынуждена подавлять свои чувства. Это было слишком тяжело для нее, и она упала в обморок.
Когда Лиза снова осознала, что происходит вокруг, то поняла, что ее укачивает на руках мама. Она посмотрела в глаза матери и увидела, что ее беспокойство исчезло.
- Мама... я… - она начала всхлипывать.
- Тише. Я знаю, - сказала мама мягким и ободряющим голосом, нежно покачивая дочь взад и вперед.
Лиза уже начала мерзнуть и с нетерпением ждала возвращения домой, но как теперь скрыть от отца, что она натворила? Даже ее плащ был теперь мокрым сзади. Вся надежда разве что на вечерние сумерки. Она подумала, что почувствует, когда ее служанка Настасья придет ей на помощь, ведь скрыть от нее случившееся будет невозможно. Показалось бы очень странным, если бы Лиза отказалась от ее помощи по возвращении. Нет, ей просто придется принять помощь служанки и постараться вынести это смущение, но мысль о ванне и теплой сухой одежде была очень приятной.
Экипаж свернул с дороги, на дорожку, ведущую к дому и остановилась у парадной двери. Служанка, услышав их появление, открыла дверь, и Лиза приготовилась к короткому рывку внутрь. Уже почти стемнело, и она немного воспрянула духом при мысли о том, что ей удастся вернуться домой, сохранив свою тайну. Мама помогла ей спуститься из кареты, закрывая от отца своим плащом. Лиза прошла небольшое расстояние до двери так быстро, как только могла, но ощущение полностью промокших нижних юбок на ее ногах вызвало дрожь во всем теле.
- Ну вот, моя дорогая, теперь все позади. Отец ничего не заметил, - тепло ответила мать.
Лиза улыбнулась матери, но когда Настасья взяла ее плащ и сразу поняла, что натворила ее хозяйка - она почувствовала, сейчас снова упадет в обморок от стыда. Служанка помогла ей подняться наверх.
- Ну же, Елизавета Петровна, скорее вылезайте из этих мокрых вещей.- шептала Настасья ободряюще, начиная развязывать шнурки ее корсета.
- Мне так стыдно за то, что случилось, - тихо сказала Лиза.
- О, не беспокойтесь, Елизавета Петровна, такие вещи случаются. - успокаивала ее служанка.
В ту ночь, когда Лиза лежала без сна в постели - довольная и согретая, - она вспомнила события прошедшего дня и втайне, очень втайне, понимала, что ей действительно понравилось то, что произошло. Волнение, которое она испытала, увидев, как молодой человек писает между вагонами, возбуждение от поездки в экипаже домой, - все это было живо в ее памяти. Засыпая, она знала, что еще долгие годы будет переживать в уме сегодняшние приключения. Она также знала, что это будет не последний раз, когда ей придется столкнуться с "дамской проблемой", но главное - наслаждаться ею будет ее личным маленьким секретом.
В тот вечер ее мать думала о том, как хорошо ее дочери удалось скрыть свои чувства. Она вспомнила свою первую публичную аварию много лет назад и то, что она не справилась с ней так же хорошо. Тогда она не выдержала и расплакалась. Она также задалась вопросом, получила ли ее дочь тайное удовольствие от ощущения теплых, влажных нижних юбок, волочащихся по ее ногам, когда она шла. "Наверное, нет", - подумала она. Это тайное удовольствие было ее собственной постыдной фантазией.
Когда Настасья наконец легла спать, слишком уставшая за день, и вынужденная к тому же приводить в порядок мокрые вещи Лизы, у нее как раз было время помечтать о том, как было бы здорово поменяться местами с Лизой. Как здорово, должно быть, чувствовать себя в такой прекрасной одежде! Она не могла даже представить себе, каково это - быть элегантной дамой, но знала, что это должно быть намного веселее, чем ее скромное положение, и с этой мыслью она погрузилась в сон.
Отец же, напротив, заснул, не подозревая о драме, которую Лизе пришлось пережить во время своей тяжелой поездки, но он заметил мокрое сиденье экипажа, когда распрягал лошадь. Он спросил жену, не хочет ли она рассказать ему, почему на том месте, где сидела дочь, было мокрое сиденье, на что супруга ответила: “Ну, дама должна справляться... Насколько это в ее силах". Он никогда не понимал полного значения этого выражения, и отбросил его как "женскую чепуху" и вскоре задумался о своих, куда более важных вещах.
Молодой человек из поезда никак не мог заснуть. Он фантазировал о даме в поезде и о том, как ему хотелось бы знать о ее отчаянной потребности раньше. Он стал бы высматривать признаки ее беспокойства, и это сделало бы боль в его собственном мочевом пузыре ужасно возбуждающей. Когда он наконец задремал, то вспомнил шорох ее промокшего платья, и до него наконец дошел смысл выражения, которое он где-то слышал: “Дама должна справляться!”
Отредактировано Пианистка (08-04-2020 11:47:26)
