Хотел добавить в личный опыт, но решил написать рассказ с помощью нейросети. На 80% получилось про меня.

Вот бывает же такое... сидишь, вспоминаешь какие-то моменты из жизни, и вдруг накатывает волна странных, смешанных чувств. Типа, ну как такое вообще могло произойти? И вроде бы мелочь, а так неловко до сих пор, хотя прошло уже прилично времени.  Это было зимой, помню. Мы тогда жили в маленьком городке. Ну, вы знаете, такие городки, где все друг друга знают, а работы – днем с огнем... Ну, если только что-то простое, без особых заморочек. Вот я на такую и устроился – листовки разносить. По ящикам. В частном секторе. Работа, прямо скажем, не самая героическая, но хоть какие-то деньги.  Мы тогда с Ленкой жили, она на кассе в магазине работала, по графику два через два. А у меня вот эта вот “вакансия мечты”. Зима, как я уже говорил, была такая... пробирающая. Не то чтобы трескучий мороз, но вот эта влажность с ветром, она прямо до костей доставала.

В то утро я, как обычно, встал, попили с Ленкой чаю, она сегодня отдыхала, а я собрался на работу. У меня был план: вот этот квартал обойти, потом тот... Взял пачку листовок, оделся потеплее — как мне казалось тогда. Ну и пошел. Сначала всё было нормально. Шагаешь по этим заснеженным тропинкам, смотришь на домики, думаешь о чем-то своем... А потом, где-то через час, может, чуть больше, вот это оно и появилось. Желание. Ну, вы понимаете. В туалет. Сначала оно было такое, знаете, ненавязчивое. Ну, типа, потом. Терпимо. Я же на работе, надо всё сделать. Тем более, погодка не особо располагала к тому, чтобы искать какие-то места. Да и нет их там особо, в этом частном секторе. Это не центр города с кафешками.

И чем дальше я шел, чем сильнее замерзал, тем настойчивее становилось это желание. Я пытался отвлечься, думал о чем-то другом, считал дома, смотрел, кто как украсил двор к Новому году... Но это всё равно свербило. Игнорировал, игнорировал, надеясь, что пройдет или как-то само собой рассосется. Глупо, конечно, но тогда почему-то казалось, что это возможно.  Первый раз это просто намек. Легкое давление, мысль, которую ты гонишь прочь.

Прошло ещё полчаса. Это уже была не просто необходимость, это было настоящее физическое мучение. Каждые десять минут, казалось, давление увеличивается вдвое. Я начал сжиматься, пытаться как-то переступать, отвлекаться на эту дурацкую работу. Смотрел на эти дома, эти калитки, и думал только об одном: где бы найти спасение?! Но спасения не было. Только бескрайнее белое поле снега и эти заборы и дома с окнами.

Через десять минут я почувствовал, как каждая клеточка моего организма кричит.  Это была агония. Я пытался сосредоточиться на том, что мне нужно разнести эти листовки, что мне за это заплатят, что нельзя просто так взять и бросить. Но все эти “надо” меркли перед этим физическим страданием. Как там было в том фильме? “Самый невоспитанный орган – это мочевой пузырь”. В тот момент я был согласен на все сто сорок процентов. Он просто отказывался слушать любые доводы разума или необходимости заработать денег.

Уже час и пятьдесят минут как я  раздаю листовки. Слезы уже едва не стояли в глазах от напряжения и боли. Холод пробирал до костей, но это было почти незаметно на фоне этой внутренней катастрофы. Я уже не мог нормально ходить, переступал через себя, сжимал кулаки. В голове была одна мысль: дотянуть. До чего дотянуть – непонятно. До дому? До ближайшего магазина, который мог быть в километрах отсюда?

Два часа. Ровно два часа я ходил по этому частному сектору, сжимаясь от боли и отчаянья. Час чистейшего физического и морального мучения. И в этот момент что-то щелкнуло. Какая-то граница была пересечена. Я посмотрел на пачку листовок в руках. Посмотрел на эти бесконечные улицы, занесенные снегом. Почувствовал этот ледяной ветер и эту невыносимую боль внутри. И вдруг понял – я не могу. Я просто физически не могу продолжать.

К черту листовки. К черту эту подработку. К черту все. Никакие деньги, никакое чувство ответственности за эту дурацкую работу не стоили того, что я испытывал в тот момент. Это было сильнее меня. Сильнее всех моих попыток справиться или перетерпеть. Словно я снова оказался в той же ловушке беспомощности, что и тогда, только на этот раз она была еще более острой, еще более физиологической. А как вернуться обратно? Кажется, я заблудился. Вот я попал.

Зима. Пронизывающий ветер будто проникает прямо под куртку, не оставляя шанса хоть немного согреться. А ты, курьер, с тяжелой сумкой за спиной и пачкой листовок в них, заблудился где-то на окраине. Телефон сел, а жилые дома, кажется, за десятки километров. Холод такой, что зубы стучат, и пальцев уже не чувствуешь. И холод, он не только вымораживает, он еще и давит на почки. И вот, ты идешь, пытаясь сосредоточиться на поиске хоть какой-то знакомой улицы, какой-то жизни, но мысль о теплом туалете не покидает. Она сверлит, назойливая и неумолимая.

И вот, в этот момент, когда весь мир против тебя, приходит еще одна беда – паника.

Меня словно прорвало. Я развернулся. Только одно желание – добраться до тепла и до туалета. Отбросив все мысли о невыполненной работе, о том, что скажут. В тот момент существовал только я и вот эта грань, которую я больше не мог переносить.
Финиш. Нет никаких шансов дотерпеть. И в тот самый момент, когда эта мысль окончательно оформилась в голове, я почувствовал...

Ну да. Вот они, эти две предательские капли. И такое тепло по ноге, еле заметное, но всё же.  Сначала ты просто чувствуешь, как что-то щекочет. Еле уловимое, почти незаметное. Ты напрягаешься, сжимаешь все мышцы, пытаясь удержать это назойливое желание. Получается. Вроде бы. Идешь дальше, убеждая себя, что все под контролем. Это просто от холода, само пройдет.

Но не проходит. Наоборот. Следующее ощущение уже явнее. Несколько капелек. Ты это чувствуешь, прямо сквозь плотную ткань штанов. Паника. Маленькая, но уже настоящая паника начинает зарождаться внутри. Ты останавливаешься на секунду, пытаясь понять, что произошло. Снова напрягаешься, еще сильнее. И опять получилось. Ты выдыхаешь. Пронесло. Нет, не пронесло.

Капельки начинают появляться снова. Но на этот раз они уже не одинокие. Это уже прерывистые, короткие струйки. Кап-кап-струйка-стоп. Ты идешь и чувствуешь это при каждом шаге. Каждое движение дается с трудом, потому что ты постоянно думаешь только об одном – удержать. Не сейчас, не здесь. Про себя ругаешь холод, погоду, дурацкую работу, себя за то, что попил чаю перед работой.

Всё. Понял, что проиграл. Листовки эти стали совсем неважными. Забил на них. Бросил пачку обратно в сумку, честно говоря, даже не помню куда.
В голове была только одна мысль: домой. Как можно быстрее. Я пошел, практически побежал, в обратную сторону, к выходу из этого лабиринта частных домов. Забил на эти листовки, на эту стылую зиму, на это дурацкое задание. Единственное, что имело значение – это добраться домой. Быстрее. Любой ценой.

Надо. Надо что-то делать. Срочно. Успокоиться. Господи, как успокоиться?! «Спокойно, Борис, спокойно...» Шепчу себе, а звучит как самая горькая усмешка над собой. Где туалет? Где угодно, только не здесь! В такую погоду любой подъезд закрыт на все замки, как крепость. Любое кафе? Это время. И деньги, которых нет. А главное – время! Его же совсем нет! Я уже был готов... да не знаю.  Просто сдаться. Позволить всему этому случиться. Позволить позору сожрать меня целиком. Стыд нарастал с каждой долбанной секундой, обжигая хуже любого мороза. Прямо под кожей горело. Надо куда то бежать и искать место, где можно сходить в туалет! Неважно куда!

Струйки становятся длиннее. Уже не просто капли, а явные, хоть и тонкие, потоки. Ты чувствуешь, как они стекают по ноге внутри штанов. Холод, который раньше был только снаружи, теперь проникает изнутри. И он мокрый, липкий. Это ужасно неприятное ощущение. Ты пытаешься идти быстрее, надеясь, что это поможет отвлечься или что ты быстрее найдешь то, что ищешь. Но быстрее идти не получается, потому что каждый шаг грозит усилением напора.

И тут... когда думал, что все, это конец, полная капитуляция от собственного тела ... увидел. Спасение. Ряд старых, обшарпанных, заброшенных гаражей за частным сектором. Темный угол между ними. Ни души, никого. Вот оно! Последний шанс! Рванул туда, как безумный. Как к последнему спасательному кругу в ледяном море. Лихорадочно, неуклюже начал расстегивать джинсы. Пальцы не слушаются, замерзли, дрожат от холода и спешки. Пытаюсь справиться с молнией, с пуговицей... черт бы побрал эти застежки!

Напряжение внутри тебя достигает предела. Ты чувствуешь, как мышцы уже просто не могут больше сопротивляться. Они дрожат от усилий. И вдруг, прорыв. Неожиданный, сильный. На секунду кажется, что все остановилось, а потом… Хлынуло. Полноводным потоком. Как будто прорвало плотину. Водопад. Горячий, потому что это твое собственное тепло, но тут же становящийся ледяным от холода. И… пока пытался... полилось.
И сдержать уже нечего. Напор чуть ослабевает, но уже не останавливается. Тонкие струйки продолжают течь, хоть и уже не таким напором. Нет сил даже пытаться сопротивляться. Все, запасы воли исчерпаны. Наконец, расстегнул и выдохнул. Но уже прилично упустил.

Сначала ты просто стоишь, шокированный. Не веришь, что это произошло. Ты немного мокрый. Штаны, белье – все насквозь. Идет пар от теплой мочи, смешиваясь с морозным воздухом. Ты чувствуешь, как противно это все липнет к коже. Ощущение просто отвратительное.

Стыд перерастает в самообвинение. Как ты мог? Такой взрослый, а описался, как маленький ребенок. Ругаешь себя за невнимательность, за то, что заблудился, за то, что не смог вытерпеть. Ты буквально презираешь себя в этот момент. Хочется провалиться сквозь землю.

Прямо здесь, стоя за этим вонючим гаражом. Случилось. Стыд. Горячий, обжигающий стыд. Он смешался с этим ледяным, мокрым чувством. Ужас. Вот оно. Реальность. Случилось то, чего больше всего боялся. Позор. Смотрю на джинсы. Под ними – трико. Термобелье, блин. Вроде плотное, должно хоть что-то скрывать и оно взяло весь на удар на себя. Но видно? Да,  видно же! Особенно внизу, где штанина заканчивается, где трико выглядывает из-под джинсов. Там, на щиколотках, точно пятна. Темнее. Что, если кто-то заметит? Кошмар. Просто кошмар. Но выбора нет. Надо идти домой. Ты наконец узнал в далеке какие то дома.  Идешь по пустым улицам, полностью мокрый и замерзший, сжигаемый стыдом.

И запах. О нет, только бы не пахло! Пожалуйста, только бы никто не учуял. Надо валить. Быстро. Домой. Только домой. Никакой доставки сегодня. Все отменить. Все к черту. Просто бежать. Как можно быстрее.

Ты просто продолжаешь бежать, чувствуя, как холодный мокрый материал липнет к коже. С каждой минутой становится все холоднее, потому что мокрый материал быстро остывает. Идти тяжело, каждый шаг приносит дискомфорт. И самое главное – стыдно. Ужасно стыдно. Даже если вокруг никого нет, ты чувствуешь себя невероятно униженным.
Я почти бежал, чувствуя, как каждый шаг, каждый удар ноги по асфальту, отдается липким стыдом. Казалось, что все прохожие, которых обгонял, оборачиваются. Их взгляды – как иголки в спину. Прожигают. Хотя... скорее всего, это просто моя старая знакомая. Паранойя. Моя личная, родная паранойя, которая всегда со мной. По жизни.

А домой... это минут двадцать пять быстрым шагом. И вот я бегу,  а каждая секунда – это как маленькая вечность. Чувствуешь это напряжение, пытаешься себя контролировать, дышать ровнее... И понимаешь, что вот-вот. Идешь по этим улицам, а мне так неловко было. Ну, вдруг кто-то увидит? Вдруг кто-то встретится из знакомых? Хотя, кого я там знал? Городок маленький, но в этом районе я редко бывал, а уж тем более работал. Стеснительный я был тогда ужасно. Да и сейчас, чего уж там. Спросить у кого-то... Да ни за что. Проще было раствориться в воздухе.

И вот, наконец, знакомые дома, наша улица, наш подъезд...
Каждый шаг напоминает о том, что произошло. Холод усиливается, потому что вся твоя одежда мокрая. В голове крутятся мысли, одна хуже другой. Думаешь о том, как придется объяснять это дома, или как просто тихонько прокрасться.

Залетаю в подъезд, весь дрожу – и от холода, и от этого жуткого напряжения. Добегаю до двери квартиры, ключи вроде в руках, но пальцы не слушаются... Открываю, влетаю внутрь... Старался ни на кого не смотреть, не поднимать глаз. Проскользнул мимо коридора к туалету. Срочно. Избавиться от этого. Снять все. Быстро. Пока никто...

И тут, конечно, она. Ленка.  Сидела, наверное, на кухне или в комнате. Услышала шум, вышла в коридор посмотреть, что происходит. И вот она видит эту картину. Я стою, весь трясусь, с мокрыми штанами, прямо в обуви...

Я, честно говоря, даже не успел ничего сказать. Просто ломанулся в туалет. Прямо так. Не разуваясь. Захлюпал прямо в коридоре, а потом втопил в туалет и захлопнул дверь.

Что она в этот момент думала, я не знаю. Она ничего не сказала. Ни слова. Я потом, когда немного пришел в себя, вспомнил её лицо. Не было там осуждения или смеха. Был какой-то... сочувственный взгляд. И, видимо, такое полное понимание. Она, наверное, сразу всё поняла. Ну, что работа у меня такая, что на улице холодно, и что вот так вот вышло.

Я там долго был. Это же не просто “сходить”. Это ещё и шок какой-то. И стыд дикий. Потом в ванну пошел, умылся, привел себя в порядок.
Под струями воды смываешь не только грязь и холод, но и часть этого ужасного стыда. Чувствуешь, как тепло постепенно возвращается в тело.
Ванна с туалетом были в одной комнате.  Штаны и трико... Ну, понятно, куда они отправились. Сразу в стирку. А потом надо было выйти. Вот этот момент выхода из туалета... Блин, это хуже, чем сам инцидент. Думаешь, как себя вести? Сделать вид, что ничего не было? Объясняться?

Вышел. Она на кухне была. Я так, бочком-бочком... Думал, сейчас начнется. Вопросы. Взгляд. Осуждение. Видел в ее глазах, что она поняла. Все. Все-все поняла. Весь мой путь, всю эту катастрофу, весь мой позор. Но она... она ничего не сказала. Ни слова. Никаких вопросов. Ничего. Просто... просто сказала:
“Замерз, наверное?” И сразу: “Иди, чай пей. Горячий.” Ни одного вопроса про то, что произошло. Вообще. Как будто я просто с мороза пришел и немного промок. Вот это меня тогда прям... поразило. И очень поддержало. Она вообще молодец у меня.

Сидим, пьем чай. Я всё ещё немного потряхивает, но уже отпускает. А она спокойно о чем-то рассказывает.
О своем дне. О работе. О какой-то ерунде по телеку. О планах на вечер. Как ни в чем не бывало. Как будто... как будто не заметила. И это было... странно. Невероятно странно. Сидел, пил чай, кивал, делал вид, что слушаю, а внутри все еще колотилось. Пульсировало стыдом. Даже если она притворилась, даже если не сказала ни слова – я-то знал. Я знал, что случилось. Знал, что она видела. Особенно как я рванул в ванную, как будто за мной гнались.

Но ее спокойствие. Вот это ее «не заметила». Оно было... было как спасательный круг в шторм. В этом дурацком, холодном мире, где постоянно чувствуешь себя на грани, где все готовы осудить, где малейшая слабость видна всем, где город сам как будто хочет тебя задавить – был хоть один человек. Который просто предложил чай. И сделал вид, что все в порядке.

Однако, вечером, перед сном, когда уже лежали в кровати, и свет выключили, вот тут-то она тихонько, почти шепотом, чтобы, наверное, не дай бог не обидеть, спросила: “Может, тебе работу поменять? На улице в такой мороз работать.  А то вдруг опять...  описаешься.” . И вот от этого “описаешься”, сказанного вот так тихо, в темноте, после всего, мне стало опять дико стыдно. Аж вспотел весь. Но я же понимал, что она из лучших побуждений. Волнуется.

Я ей тогда сказал, что в нашем городе с работой туго. А она вздохнула. Но ей то самой часто приходится терпеть за кассой.  Однако, туалет более доступен.

И ты такой сидишь и думаешь. Думаешь об этом дне, обо всей этой ситуации. Сначала стыд все еще сильный. Но постепенно, по мере того, как ты успокаиваешься, приходит другое чувство. Не смирение, скорее... принятие.

Да, это произошло. Это был неприятный, унизительный момент. Но это просто момент. Это не определяет тебя как личность. Ты был в экстремальной ситуации, заблудился в холод, организм просто не выдержал. Больше такого не повторится. И надо попробовать искать другую работу.