Солнце зимнего дня было обманчиво щедрым. Оно не жарило, а ласкало щеки призрачным теплом, от которого снег на дорожках парка осел и стал рыхлым и прощальным. Воздух пах талой водой, мокрой землей и далекой-далекой весной.

Мама и Лиза шли, не спеша, вдыхая этот странный для января воздух. Лиза была похожа на пухлого розового медвежонка в своем ярком трико, теплом комбинезоне и высоких сапожках. На ногах, прямо на голую кожу, она чувствовала прохладную внутреннюю поверхность сапог.

Они кормили уток у незамерзшей полыньи в пруду, и Лиза выпила целых полтора литра теплого сока. И вот, в самый разгар веселья, когда она пыталась повторить прыжок через лужу, внутри что-то дрогнуло и настойчиво напомнило о себе. Терпкое, неотложное чувство.

— Мам, — тихо сказала девочка, останавливаясь. — Я хочу писать.

Мама посмотрела на нее, потом на безлюдную аллею, на лужи и рыхлый снег, и на их дом, который виднелся сразу за поворотом с аллеи за воротами парка. В ее глазах мелькнула какая-то мысль, быстрая, как солнечный зайчик.

— Знаешь что, солнышко? — сказала она мягко, присев на корточки. — Сегодня такой особенный день. Можно сделать по-другому. Можно просто писать прямо в комбинезон. Никто не увидит. Хочешь попробовать?

У Лизы от удивления округлились глаза. Прямо в одежду? Это же так странно! Но мама улыбалась своей самой доброй, разрешающей улыбкой, и девочка, кивнув, замерла на месте.

Сначала это было просто облегчение. Но потом... Потом началось что-то удивительное.

Самый первый миг — это волна густого, обволакивающего тепла. Оно разлилось по ногам, по животу, такое интенсивное и живое, что не шло ни в какое сравнение с теплом от батареи или чая. Оно было частью ее самой. Трико мгновенно впитало влагу, и мягкая ткань, обычно прохладная, вдруг стала горячей и невесомо прилипла к коже, как второй слой тепла.

Она почувствовала, как тепло растекается ниже, к сапожкам. По голым ножкам, которые до этого ощущали лишь легкую прохладу, теперь побежали струйки этой живой, нежной жидкости. Ощущение было не мокрым и неприятным, а бархатистым и шелковистым. Тепло заполнило сапожки изнутри, вытеснив весь холод. Сначала оно было концентрировано в одном месте, а потом медленно, лениво разлилось по ступням, обволокло каждый пальчик. Она почувствовала, как ее пятки утопают в этой созданной ею же самой теплой ванночке.

Она стояла, не двигаясь, полностью сосредоточившись на этих странных и таких приятных ощущениях. Гуляющее по телу тепло, мягкая влажная ткань на коже, нежный пар, поднимающийся из-под комбинезона, и полное отсутствие стыда или дискомфорта — только разрешенная, тайная радость.

Когда процесс завершился, она вздохнула, и из ее груди вырвалось маленькое облачко пара в холодном воздухе. Она посмотрела на маму сияющими глазами.

— Ну как? — спросила мама, все так же улыбаясь.

— Так тепло... — прошептала Лиза. — Как будто я вся в мягком солнышке.

Мама взяла ее за руку, и они пошли домой. Лиза шла, и каждым шагом чувствовала, как приятное тепло от ее ног отдает по всему телу. Ей было необычно, весело и очень-очень уютно. Эта теплая зима подарила ей не только проталины и первых птиц, но и это маленькое, сокровенное чудо — ощущение летнего солнца, спрятанного прямо в ее сапожках.