Лето раскалило асфальт до марева, и даже ветер, рождавшийся от быстрой езды, был горячим и густым. Алиса сидела на багажнике велосипеда, вцепившись одной рукой в железную раму, а другой обняв за талию Сергея. Он крутил педали, его спина была мокрой от напряжения и жары.

На ней был плотный раздельный купальник, впившийся в кожу, а сверху — темные, почти джинсовые шорты и простая хлопковая майка. Сандалии болтались на ее загорелых ногах в такт покачиванию велосипеда. Они ехали по старой проселочной дороге, уводящей от пляжа к их дому, утопающему в зелени. По сторонам тянулись бесконечные поля, пыльные и звенящие от цикад.

Жара и постоянный гул насекомых вводили в некий транс. Алиса прижалась лбом к спине Сергея, чувствуя, как каждую кочку на дороге отдает вибрацией в ее теле. И в этом ритмичном покачивании, в этом почти медитативном состоянии ее начало охватывать странное, нарастающее желание.

Она пила много воды на пляже, и теперь ее мочевой пузырь настойчиво напоминал о себе. Обычно это вызывало бы раздражение, мысль «потерпеть до дома». Но сейчас, в этой душной свободе, под открытым небом, идея показалась ей не раздражающей, а… волнующей.

Мысль родилась внезапно, ярко и нагло. А что, если прямо сейчас? Прямо здесь, на ходу?

Сергей что-то крикнул ей через плечо, но она не расслышала. Все ее внимание было сосредоточено на внутренних ощущениях. Она осторожно ослабила хватку, чуть отодвинулась, чувствуя, как горячий металл багажника проминает тонкую ткань шорт. Сердце забилось чаще, не от страха быть замеченной — вокруг ни души, — а от запретности и дерзости замысла.

Она глубоко вдохнула, разрешая себе это. Поначалу было трудно, тело отказывалось расслабляться в такой непривычной обстановке. Но потом, сконцентрировавшись на шуме ветра и ритмичном скрипе цепи, она отпустила контроль.

Первая волна тепла, пробившаяся сквозь ткань купальника и шорт, заставила ее вздрогнуть. Это было интенсивно, почти шокирующе. Горячая струя растекалась по коже, впитывалась в материал, и Алиса сжала зубы, чтобы не издать звук. Ощущение было не просто облегчением. Это была мощная, животная радость, смесь риска и полной свободы. Она чувствовала, как мокрая ткань прилипает к коже, как тепло наполняет пространство между ее телом и багажником. Никогда еще простое физиологическое отправление не чувствовалось так остро, так по-греховному приятно.

Она прижалась к спине Сергея снова, уже вся охваченная странной эйфорией, и прошептала ему на ухо:
—Остановись.

Сергей, почувствовав нечто в ее голосе, тормознул и спрыгнул с седла, повернувшись к ней. Его взгляд скользнул по ее смущенному и в то же время сияющему лицу, а потом опустился ниже. Темная мокрая полоска на шортах и тонкая струйка, стекающая по ее ноге на раму и сухую землю, говорили сами за себя.

Он не сказал ни слова, просто смотрел, и в его глазах читалось не осуждение, а крайнее удивление, смешанное с любопытством.
—Я… — начала Алиса, но он перебил ее, и его голос был низким и хриплым.
—Понравилось?

Она лишь кивнула, не в силах подобрать слова. Сергей медленно провел рукой по ее горячей щеке, а затем его пальцы опустились на мокрое пятно на шортах. Он почувствовал исходящий от ткани жар и влагу.

И тут с ним произошла перемена. Возбуждение, которое он пытался скрыть, прорвалось наружу. Он резко привлек ее к себе и поцеловал — нежно, но с какой-то новой, дикой ноткой. Он чувствовал ее смелость, ее раскрепощение, и это зажгло в нем ответный огонь.

— Знаешь, — выдохнул он, отрываясь от ее губ, — а мне теперь тоже очень этого хочется.

Не отпуская ее, он отошел на шаг к обочине. Алиса, все еще сидя на багажнике, смотрела на него, завороженная. Он не стал скрываться, просто встал лицом к полю и сделал то же, что и она минуту назад. Звук мощной струи, бьющей в шорты и потом струящейся по сухой траве и пыли, слился с общим гулом летнего дня.

Когда он закончил и повернулся к ней, его лицо было таким же озаренным, как и у нее. В его глазах читалось то же освобождение, та же детская, почти хулиганская радость.

Они молча сели на велосипед — он на седло, она на все еще теплый и влажный багажник. И поехали дальше, к дому. Мокрая ткань шорт Алисы холодила кожу на ветру, а в воздухе между ними витало новое, пьянящее чувство — общая тайна, общая дерзость и неожиданно открытая грань близости, горячая, как это летнее солнце.