28 сентября 1999 года стал знаковым в моей судьбе. К сожалению, со знаком минус.
Мне тогда было 11 лет, я ходил в 5 класс обычной общеобразовательной школы в провинциальном городке, и был тихим и скромным парнишкой. Эта скромность и сыграла со мной злую шутку.
Математику у нас начала преподавать Тамара Ивановна, женщина лет сорока, в очках, к тому же очень строгая. Еще на первом занятии с ней она предупредила, что мы теперь не в начальной школе, и никого во время урока она выпускать не будет ни под каким предлогом, для всех таких дел есть перемена.
С раннего детства мне часто, по крайней мере, чаще других требовалось выходить пописать, особенно если немного подстыть, при этом никаких медицинских проблем у меня не было. Учительница начальных классов спокойно относилась к этой моей особенности и без проблем отпускала в туалет, даже если я просился туда 2 урока подряд.
Но теперь я уже был не младшеклассником, а 11-летним пятиклассником, появились другие учителя и другие правила.
В общем, на третьем уроке математики я сильно захотел писать. Я знал, что Тамара Ивановна меня не выпустит, поэтому старался терпеть. Я терпел и уже плохо мог следить за ходом урока, в голове металась одна единственная мысль: только бы дотерпеть. Минут за 15 до окончания урока я уже не мог спокойно сидеть на стуле, ерзал на нем задницей, то и дело сводил и разводил ноги.
Наконец, полным отчаянья и надежды голосом я спросил:
- Тамара Ивановна, можно мне, пожалуйста, выйти?
- Для этого есть перемена, - жетско отрезала она, и по интонации было понятно, что она меня меня не выпустит, даже если я умолять ее выпустить меня еще и ещё.
За 10 минут до окончания урока я уже еле сдерживал слезы и глубоко и часто дышал. Через карман я пытался рукой пережать мочеиспускательный канал и тем самым хоть как-то отсрочить свой неминуемый позор.
За 5 минут до конца урока и это перестало помогать. Струйка горячей мочи хлынула в мои школьные брюки, и остановить этот поток было уже не в моих силах. Я сидел, опустив голову, и на глазах у всего класса писал в свои штаны. Моча со звуком полилась со стула на пол, чем тут же привлекла внимание одноклассников, сидящих рядом. Они смеялись и показывали на меня пальцем. Я сидел красный, как рак, униженный, в мокрых до ботинок штанах, а под стулом растекалась огромная лужа мочи.
Тамара Ивановна сделала вид, что ничего не заметила. Прозвенел звонок, и я, даже не отпрашиваясь у классного руководителя, в мокрых штанах по ветренной осенней погоде ушел с уроков.
На следующее утро у​ меня от переживаний поднялась температура, мама взяла больничный.
Но больничный закончился, и через какое-то время пришлось возвращаться в родную школу. Одноклассники встретили меня бурным смехом и сразу же окрестили зассанцем. Так я и остался зассанцем до конца школы.
После этого случая я растерял всех друзей, с которыми общался в начальной школе, у меня резко упала самооценка, я стал хуже учиться. Я с трудом окончил 9 классов и после школы не стал никуда поступать. Сейчас мне 32, я не работаю, живу на пенсию мамы и боюсь людей до того, что мне трудно выйти даже в магазин.